Я немного устала, и у меня кружилась голова, тем не менее, я попробовала. Пока скользила ближе к знакомой холодной тошноте Мглы, Альберт становился все более и более реальным. Черты лица и детали одежды проявлялись с сюрреалистичной ясностью, а голодная облачная пелена вокруг него росла. Я съежилась. Зал Дэнзигеров сместился и растаял в бледных мазках золота и полыни, в густой, пустынно-холодной дымке. Острый запах алкоголя и тлена расцвел в воздухе.
Я услышала далекий голос Мары:
— Вы провалились. Теперь лучше вернуться назад.
Альберт пошевелился, и я резко повернулась к нему лицом. Голова закружилась от движения в бесцельном колыхании Мглы. Я взмахнула рукой, пытаясь удержать равновесие. Я не помнила, как встала. Пальцы ткнулись в Альберта, потрясение взвилось по руке, разразилось в голове звоном и вонью химикатов. Я отдернула ладонь и в ужасе прижала ее к груди.
Альберт моргнул, глядя на свою руку, потом озадаченно нахмурился и посмотрел на меня. Произнес что-то одними губами, похлопал туман перед собой. Я больше не слышала Мару, я уставилась на Альберта широко раскрытыми глазами, боясь моргнуть.
Он сказал: «Садись». Он повторял это снова и снова, пока я уловила легчайший звук в реве своего страха. Я села. Альберт жестом приказал мне успокоиться и закрыть глаза. Холодный заряд пронзил плечо. Желудок перевернулся.
Но теперь я слышала Мару очень издалека.
— Просто дышите и не волнуйтесь. Оттолкните Мглу. Просто дышите…
Ее голос все креп, тошнотворный озноб и запах отдалялись. Затем легкий толчок… Мне показалось, что я лечу на диван с потолка, и я рванулась вперед, задыхаясь, распахивая глаза.
Мара выглядела обеспокоенной, волосы ее растрепались, а лицо побледнело.
— Тяжеловато на сей раз. Вы в порядке?
Я проглотила комок, застрявший в горле, и прохрипела:
— Да. — Опять сглотнула. — Вроде.
— У вас перепуганный вид.
Я встряхнулась.
— Все нормально. — Встала и посмотрела на часы. — Но мне пора.
Мара проницательно взглянула на меня.
— Не подгоняйте себя. И пожалуйста, будьте осторожны. Теперь вы знаете, как входить туда и возвращаться, но вам пока не хватает силы и уверенности. Нужны тренировки.
Я кивнула и пошла к двери.
— Знаю. Доверьтесь мне. Я не буду сигать с обрыва во Мглу, если сумею удержаться.
Кожа покрылась мурашками, я избегала смотреть на Альберта. Мара пошла следом и нагнала меня у двери. Серьезно и настойчиво уставилась прямо в глаза.
— Постарайтесь. Грузовики не знают жалости.
Я выдавила улыбку и пообещала быть внимательней, потом, ругая себя, заспешила прочь.
Погружение во Мглу вызывало у меня панику, какой я не испытывала со школы. Мне просто необходимо было скрыться от всего этого в уюте привычного мира хотя бы на время. Лучше на подольше, но я сомневалась, что такое возможно.
Я появилась на складе Ингстрома уже после начала аукциона. Майкл улыбнулся мне и помахал рукой, не отрываясь от регистрации новых клиентов. Я пошла на усиленный микрофоном голос Уилла, с облегчением чувствуя запах обычной пыли и земли.
Уилл рассыпался в похвалах, и таблички участников мелькали в воздухе. Он знал, как управлять толпой. Во мгновение ока Уилл закрыл набор деревянных картотек за семьсот долларов. День еще только начался, а толпа уже заразилась аукционной лихорадкой.
Покупатели, как обычно, состояли из владельцев магазинов и одержимых аукционами. Но у дальней стенки в меланхоличной пассивности сгрудилась кучка мужчин и женщин с пустыми лицами. Я решила, что это бывшие работники Ингстрома собрались посмотреть, как стервятники дерутся за останки их благополучия. Покупатели напирали, не обращая на них внимания, лихорадочно ожидая появления выбранных лотов.
Объявили коробку, полную стеклянных безделушек, и из-за нее разгорелась нешуточная война между стройной блондинкой и коротеньким толстяком с плохо пересаженными волосами. Они были знакомы мне по прошлым аукционам, но имена я забыла. Соперничающие торговцы антиквариатом. Блондинка, припомнила я, не нравилась многим своим коллегам из- за резкой манеры ведения дел. Интересно, мужчина хочет просто взвинтить цену? На охотника за стеклянным антиквариатом он что-то не похож.
Цена поднялась до абсурдной высоты, когда блондинка засомневалась. Уилл спросил, не надбавит ли кто-нибудь еще десять долларов. Оба покупателя огляделись. Мужчина скорчил гримасу. Уилл слегка наклонился к микрофону и прочесал взглядом толпу.
— Старинные палубные призмы в отличном состоянии. Высоко ценятся на сегодняшнем рынке, — заявил он, останавливая взгляд на женщине. — Последний шанс. Кто-то предложит больше?
Кусая губу, женщина вскинула табличку. Уилл опустил молоток так стремительно, что казалось, будто рухнуло здание, хотя ни у кого не было шанса пожалеть бедняжку и в последнюю минуту вступить в торги. Лот закрылся, по залу прокатились вздохи и ропот. Уилл перешел к следующему. Я видела, как хмурится женщина, начиная понимать, что ее надули. Она развернулась и пошла к двери, распихивая толпу.
Через дюжину лотов Уилл объявил сорокапятиминутный перерыв на обед. Я последовала за ним в глубину склада и нагнала у регистрационного стола в кучке угрюмых мужчин и женщин. Уилл посмотрел на меня сверху вниз и просиял.
— Привет! Рад снова тебя видеть.
Он приобнял несчастного вида женщину лет шестидесяти с небольшим и подтолкнул ко мне.
— Это Энн Ингстром — старшая миссис Ингстром. Миссис Ингстром, это мисс Блейн, детектив, о которой я говорил вам сегодня утром.
Добротный темно-синий шерстяной костюм висел на Энн Ингстром так, словно она потеряла десять килограммов за одну ночь. Миссис Ингстром посмотрела на меня водянистыми глазами и промолчала. Я протянула руку, и она сдержанно, резко пожала ее. Ее ладонь была словно из хорошей наждачной бумаги.
— Приятно познакомиться, миссис Ингстром. Я хотела бы задать вам пару вопросов. Может, поговорим за обедом? — предложила я.
Миссис Ингстром ответила очень тихо:
— Да. Конечно. С удовольствием. Хорошо. Дальше по дороге есть… закусочная…
Я взглянула на Уилла. Он покачал головой.
— Там будет слишком много народа. Люди с аукциона. Почему бы вам не зайти в «Спидис»? Он всего в паре кварталов отсюда, и вы займете столик, если поторопитесь.
Лицо миссис Ингстром по-прежнему ничего не выражало, однако она кивнула. Я спросила у Уилла дорогу, и мы доехали на моем 'ровере'.
'Спидис' оказалось кафе для рабочих, которое легко могло сойти за дешевый ресторанчик или кабак. Мы действительно сумели занять столик в глубине, взяли кофе и заказали поесть. Энн Ингстром стала выглядеть немного лучше после нескольких глотков очень сладкого кофе с молоком.
— Уильям очень приятный мужчина, верно? — начала она слабым голосом.
— Да. Очень мил. Надеюсь, я не расстроила ваши планы, вот так вас украв.
— О нет. Я… мне полезно развеяться. С тех пор, как все это случилось, я почти живу на складе.
Ее голос дрожал, но она продолжила:
— С тех пор… как Чет и Томми утонули. Ну вот я и сказала, да?
— Да, мэм. Мне жаль, — пробормотала я.
Сколько бы раз я ни сталкивалась с чужим горем, постоянно испытываю стыд, словно подглядываю в окна спальни.
— Таковы рыболовы и моряки. — Миссис Ингстром откинулась назад, давая официантке поставить тарелки на стол. — Море забирает их. Они не возвращаются. Просто… знаете, не ждешь, что это коснется и тебя.
— Ужасно, — поддакнула я.
Она кивнула.
— Полное дерьмо. Но вам нужна моя помощь. Что вы хотели спросить?
— Я ищу орган для гостиной, который ваша компания предположительно спасла с затонувшего корабля в конце семидесятых — начале восьмидесятых. Не помните такого?
Миссис Ингстром медленно прожевала и запила кофе.
— Орган для гостиной. Кажется… я не уверена, как он у нас оказался, но один такой стоял в доме. Я терпеть его не могла. Во время ремонта мы, наконец, избавились от проклятого инструмента. В 1986-м, по-моему. Точно не скажу. У нас его уже давно нет.
— Куда его дели? — поинтересовалась я.
— О, я не совсем в курсе. Им занимался Чет. Я так радовалась, что с органом покончено. Он всегда заставлял чувствовать себя… неуютно. Правда смешно? — спросила она. — Он прекрасно работал. Чет пару раз играл.
Миссис Ингстром передернуло.
— Но мне все время казалось, что старая рухлядь визжит и стенает. — Она выдавила хриплый смешок. — Глупо, наверное? Бояться мебели? Поэтому я никогда не спрашивала, куда его дели.
— А выяснить можете?
— Ну… бумаги должны остаться, так что, думаю, да. Будет чем заняться. Позвонить вам, когда найду?
— Я была бы вам признательна.
Я отыскала одну из своих визиток и нацарапала на ней еще и домашний телефон.
— Звоните в любое время.
Она сунула визитку в карман пиджака.
— Спасибо, дорогая. Я свяжусь с вами, как только что-нибудь разузнаю.
Мы покончили с обедом и вернулись на склад.
— Еще раз спасибо за помощь, миссис Ингстром.
На сей раз она сжала мою ладонь так, словно мы состояли в тайном сговоре. Миссис Ингстром чуть улыбнулась, и на ее лице вдруг пролегли забытые морщинки, какие бывают у веселых людей.
— Я сделаю все возможное, — прошептала она.
Я вернулась на аукцион. На возвышении стоял другой мужчина. Старше Уилла, лоснящийся, будто морской лев, сожравший лосося, но без огонька. Он воспринимал себя слишком серьезно, чтобы подстегивать толпу, его выступление было отвлеченным и небрежным, изумительный столик из красного дерева отдал в момент. Затем пожал плечами, не обращая
