Клайв Баркер
Абарат. Дни магии, ночи войны
Я видел сон, где говорил на языке другого.
Я видел сон, где в теле жил чужом.
Я видел сон, где был в себя влюбленным,
Я видел сон, где с тигром был знаком.
Я видел сон о Рае, что внутри был,
И каждый вдох рождал прекрасный сад.
Во сне я знал все имена Творений,
И имя их Творца мне снилось в звездопад.
Я видел сон, и этот сон чудесный
Мне говорил, что все это — не сон.
И мы с тобой прожить тут можем вечность:
Ты — в моем сердце, ну а я — в твоем.
К. Б.
Пролог
Голод
Вот краткий список страшных вещей:
Зубы акулы, скопище вшей,
Жадный укус бешеных псов,
Голос того, кто давно уже мертв,
Но страшнее их всех — зеркала взгляд,
И дни, что уже не вернутся назад.
Отто Живорез сидел в темной комнате и слушал разговор двух созданий, которые его сюда привели: трехглазого существа по имени Лазару и его приятеля Малыша Розовый Глаз, игравших в углу в «побей дьявола». После двадцати двух игр нервозность и раздражение Живореза значительно выросли.
— Сколько мне еще здесь ждать? — спросил он.
Малыш Розовый Глаз, у которого были большие когти рептилии, а лицо как у безумного младенца, закурил синюю сигару и выдохнул в сторону Живореза облако ядовитого дыма.
— Тебя прозвали Крест-Накрест, да? — спросил он.
Живорез кивнул, смерив Розовый Глаз холодным взглядом, каковой обычно заставлял людей слабеть от страха. Однако это создание он не впечатлил.
— Думаешь, ты страшный? — спросил Малыш. — Ха! Это Горгоссиум, Крест-Накрест. Остров Полуночи. Здесь происходила любая темная, немыслимая вещь, что когда-либо бывала в ночной мгле. Так что не пытайся меня напугать. Только время потеряешь.
— Я просто спросил…
— Да, да, мы слышали, — сказал Лазару, чей глаз в центре лба беспокойно вращался. — Наберись терпения. Повелитель Полуночи встретится с тобой, когда будет готов.
— У тебя для него какие-то срочные новости? — спросил Малыш Розовый Глаз.
— Это конфиденциально.
— Предупреждаю, он не любит плохих новостей, — произнес Лазару. — Начинает впадать в ярость. Верно, Розовый Глаз?
— С ума сходит! Рвет людей голыми руками.
Они заговорщически посмотрели друг на друга. Живорез ничего не сказал. Они просто пытались его напугать, но это не сработает. Он встал и подошел к узкому окну, откуда открывался нездоровый вид на Остров Полуночи, светящийся от гниения. В этом смысле слова Малыша были правдой. Горгоссиум действительно являлся местом ужасов. Он видел множество блестящих чудовищ, ползавших по замусоренному пейзажу; чуял остро-сладкий дым благовоний, поднимавшийся из мавзолеев на укутанном туманами кладбище; слышал резкий шум дрелей в копях, где добывали грязь для армии заплаточников Острова. Хотя Живорез не собирался демонстрировать Лазару и Розовому Глазу свое беспокойство, он будет только рад, когда доложит о своем деле и покинет это пугающее место.
Позади него раздалось перешептывание, и через секунду Лазару сообщил:
— Принц Полуночи готов с тобой встретиться.
Живорез отвернулся от окна и увидел, что дверь в дальнем углу комнаты открыта, а Малыш Розовый Глаз жестами просит его войти внутрь.
— Быстрей, быстрей, — торопил младенец.
Живорез подошел к двери и остановился на пороге. Из темноты комнаты донесся голос Кристофера Тлена, низкий и безрадостный.
— Входи, входи. Ты как раз вовремя, чтобы посмотреть кормление.
Живорез последовал на голос Тлена. В темноте возникло мерцание, которое постепенно усиливалось, и по мере роста яркости он увидел Повелителя Полуночи, стоящего метрах в десяти от него. Он был одет в серую мантию и кольчужные перчатки, сделанные из тонких мелких металлических колец.
— Немногие это видели, Крест-Накрест. Мои кошмары проголодались, и я собираюсь их покормить. — Живорез вздрогнул. — Смотри сюда! Не в пол!
Крест-Накрест неохотно поднял глаза. Кошмары, о которых говорил Тлен, плавали в голубой жидкости, заполнявшей высокий прозрачный воротник вокруг его головы. Из основания черепа выходили две трубки, через которые появлялись кошмары, выплывая прямо из его глубин. Они были похожи на длинные нити света, но в их неустанном движении, в том, как они сновали туда-сюда в воротнике, иногда касаясь лица Тлена, а чаще прижимаясь к стеклу, чувствовалось нечто, говорившее об их голоде.
Тлен сунул руку в воротник. Один из кошмаров быстро скользнул, словно кусающая змея, и оказался в руке своего создателя. Тлен вытащил его из жидкости и оглядел со странной нежностью.
— Выглядит не слишком впечатляюще, правда? — сказал он. Живорез не ответил. Ему хотелось, чтобы Тлен убрал эту тварь подальше. — Но когда они свернутся в моем мозгу, то показывают такие изысканные кошмары… — Кошмар извивался в руке, испуская тихий, высокий писк. — Поэтому время от времени я награждаю их большим куском страха. Они любят страх. А мне сейчас довольно трудно его почувствовать. Я видел слишком много ужасного, а потому дарю им того, кто еще способен бояться.
С этими словами он отпустил кошмара. Тот выскользнул из руки и упал на каменный пол. Кошмар точно знал, куда направляться. Он извивался на полу, попискивая от восторга, и свет, распространявшийся от его тонкого тела, освещал жертву — большого бородатого мужчину, сидевшего на корточках у стены.
— Пощади, мой Повелитель, — всхлипнул он. — Я всего лишь шахтер.
— О, замолчи, — ответил Тлен таким тоном, словно говорил с надоедливым ребенком. — Смотри, у тебя гость.
Он повернулся и указал на пол, туда, где вертелся кошмар. Потом, не дожидаясь продолжения, отвернулся и подошел к Живорезу.
— Итак, — произнес он. — Расскажи мне о девочке.
Чрезвычайно взволнованный тем, что кошмар на свободе и в любую минуту может направиться к нему, Живорез пробормотал:
— Да, да, девочка… Она сбежала от меня на острове Простофиль. Вместе с тылкрысом по имени Шалопуто. Теперь они путешествуют вместе. Я подобрался к ним на Утехе Плоти, но она ускользнула с какими-то монахами-пилигримами.
— Значит, она ушла от тебя дважды? Я ожидал лучшей работы.
— В ней сила, — сказал Живорез, желая оправдаться.
— Правда? — спросил Тлен. Он осторожно вытащил из воротника второй кошмар. Тот плевался и шипел. Направив его на человека в углу, Тлен выпустил создание из рук, и оно, извиваясь, поползло к своему товарищу.
— Ее следует непременно изловить, Отто, — продолжал Тлен. — Ты меня понимаешь?
— Как вы собираетесь это сделать, Повелитель?
— Взглянув на то, что скрывается в ее голове. Для начала, узнав ее сны. Что возвращает меня…
В ожидании слуги Тлен вытащил из воротника и выпустил еще один кошмар. Живорез наблюдал, как тот присоединяется к остальным. Они приблизились к человеку, но пока не бросались. Казалось, они ждут команды хозяина.
Шахтер продолжал умолять о пощаде. На самом деле он не переставал молить о ней во время всего разговора Тлена и Живореза.
— Пожалуйста, Повелитель, — просил он. — Что я сделал, чтобы такое заслужить?
Наконец, Тлен ответил.
— Ты ничего не сделал. Я выбрал тебя из толпы, потому что ты оскорбил одного из своих собратьев-шахтеров. — Он взглянул на свою жертву. — В тех, кто жесток к другим, всегда живет страх. — Тлен отвернулся. Его кошмары ждали, хвосты хлестали из стороны в сторону в предвкушении пира. — Где Лазару? — спросил он.
