в шахту. Это казалось шахтой на первый взгляд, когда Голиас открыл замаскированную бронированную дверь, скрытую под масляным портретом его предка.
— Это место – шахта во всех смыслах, — выдохнула Мадлен.
Ржавый лифт с решетчатыми бортами, лязгая и скрипя, вез их вниз. Его металлический скрежет эхом раздавался в бездонных глубинах, жуткими воплями возвращаясь к ним снизу. Они спускались ниже и ниже, пока на глубине шести тысяч метров не достигли дна.
— Святой Трон, — прошептал Росс, когда фосфорные лампы лифта осветили подземную тьму.
— Да, это именно настолько великолепно, как вы и ожидали, — сказал Голиас.
На самом деле артефакт Голиаса оказался вовсе не тем, чего ожидал Росс, да другие бойцы его оперативной группы.
Сначала казалось, что это разрабатываемый рудный пласт как минимум восьми километров в длину. Его стены испещряли прожилки железной руды. Штанги крепи поддерживали громадные пещеристые пласты, где камень был срезан ровными горизонтальными и вертикальными слоями.
Когда они подошли, то смогли разглядеть более мелкие детали. На каменной поверхности были различимы зубчатые стены и церковные шпили, похожие на незаконченные скульптуры. В некоторых частях в слое камня были вырезаны многочисленные стрельчатые арки, их длинные ровные ряды шли, казалось, по всей длине шахты.
— Это имперская готическая архитектура, возможно, стиль Экклезиархии? – прошептала Мадлен.
— Нет. Это «Диктатор», — сказал Росс.
— Диктатор? Я не знаю такого архитектурного направления. Оно происходит с Восточной Окраины? – спросила Мадлен.
— Он имеет в виду, — объяснила Селемина, — что это крейсер типа «Диктатор». Видите орудийные палубы? Шпили с горгульями?
Артефакт Голиаса оказался окаменевшим имперским крейсером. Минеральные наросты покрывали его открытые части, отложения солей и силикатов блестели, как корка льда, усыпали борта, как гроздья моллюсков. Крейсер словно стал частью мантии планеты, тектоническим образованием из кварца, слюда, кальция и отложений железной руды.
Голиас провел их по трапу к огромной пробоине в борту корабля. Эта рана в теле корабля тоже напоминала шахту. Балки создавали опорную конструкцию под оседающим камнем, там, где взрывы и буры пробили его поверхность.
— Это «Решительный», крейсер типа «Диктатор» 2-го Экспедиционного флота, — с гордостью объявил Голиас. – Корабль упал на поверхность Аридуна во время Войны Освобождения в Мирах Медины. В данных на борту не оказалось ничего о причинах гибели корабля, но, судя по этой пробоине в корпусе, Империум сражался здесь отнюдь не с примитивными варварами.
Росс остановился у входа в пробоину. Броня почти пятиметровой толщины была разорвана. Что бы ни поразило «Решительный», это было воистину мощное оружие.
— Голиас, если у тебя остались какие-то тузы в рукаве, лучше сразу забудь про них. Мне очень хочется прикончить тебя, так что лучше не давай для этого повода. Понял? – прорычал Росс.
Коллекционер молча кивнул, когда Росс с шипением стравил газ из плазменного пистолета. Селемина включила зажигание огнемета. Капитан Прадал переключил Т20 в режим полуавтоматического огня. Даже Мадлен взвела курок маленького стаб-пистолета с револьверным барабаном.
— Ты первый, — сказал Росс, жестом приказывая Голиасу идти в пробоину.
Медленно, оперативная группа вошла в окаменевший крейсер.
ОГРОМНЫЕ внутренние помещения крейсера едва можно было узнать.
За тысячелетия бороды сталактитов, росших сверху, искривили поверхности палубы. Росс шел впереди, луч его фонаря выхватывал из тьмы силуэты искореженных механизмов корабля и похожие на пещеры коридоры.
Род Голиас установил здесь тусклые фосфоресцирующие лампы для освещения пути. Под слабым светом Росс видел, как странно и причудливо прошедшие века изменили корабль. Бездонное чрево крейсера было окрашено в оттенки коричневого и черного. Многие внутренние переборки рухнули или полностью слились с камнем. В трещинах блестели опаловые прожилки. В некоторых коридорах сформировались термальные источники, изрыгающие гейзеры ядовитого газа. Воздух был душным, и во влажных испарениях на стенах росли штаммы бактерий и плесени.
— Ничего не трогайте, некоторые микробы здесь довольно заразны, — сказал Голиас, искусно ведя их путем, которым он, несомненно, ходил много раз. Это корабль был единственной причиной, по которой древние патриархи рода Голиас возвели в этой местности свое родовое имение. Они понимали его ценность, и вкладывали в него средства. И эти вложения продолжались уже сорок пять поколений.
— Помедленнее, Голиас, — приказал Росс. – Куда ты ведешь нас?
— На мостик корабля, куда же еще? Если, конечно, вы не желаете исследовать пещеры, — сказал Голиас в своей раздражающей бесцеремонной манере.
— Голиас, я сейчас очень близок к тому, чтобы вбить твой нос тебе в череп, — ровным голосом сказал Росс.
Какое-то время они больше карабкались наверх, чем шли, пока не оказались в посту связи. В тридцати метрах перед ними зияли взорванные двери на мостик, словно расколотая раковина гниющего моллюска.
— Это мостик, его не трогали со времен Войны Освобождения, — сказал Голиас, внезапно устремившись вперед через окаменевшую гряду известняка, бывшую когда-то, вероятно, опорной стойкой.
Росс крепче сжал пистолет и приказал нескольким кантиканским солдатам остаться на посту снаружи мостика.
В отличие от остальных отсеков крейсера бронированный мостик сохранился удивительно хорошо. Это был словно осколок истории, кристаллизовавшийся во времени. На тактическом алтаре все еще была разложена боевая карта, маленькие, похожие на шахматы, фигурки на ней были приколоты на своих местах. Командирский трон корабля был сохранен в неприкосновенности, его нейро-разъемы ровным рядом разложены на кожаном сиденье.
— Сервиторы? – спросила Мадлен, указывая на трех хрупкого вида когитаторных логиков, стоявших вокруг командирского трона. Это были странные существа с унылыми человеческими лицами и богато украшенными коробчатыми торсами. В люках на их животах были видны переключатели и провода.
Голиас кивнул.
— Мы купили их, чтобы поддерживать аппаратуру мостика в рабочем состоянии. Они могут включить главный банк данных корабля.
Росс махнул пистолетом на Голиаса.
— Будь хорошим мальчиком, включи его.
Голиас на этот раз повиновался. Сервиторы начали свою работу, их лысые головы ритмично закачались вверх-вниз, а пальцы забегали по костяным клавишам. Некоторые экраны когитаторов были повреждены при падении корабля шесть тысяч лет назад. Многие из них за это время так же вышли из строя, несмотря на все усилия сервиторов.
— За несколько тысяч лет компьютеры потеряли физическую память, — объяснил Голиас. – Разрушившиеся логические элементы и схемы испортили много важных данных, но то, что я нашел, поистине бесценно. Вам это понравится, инквизитор.
С механическим стоном банки данных включились. Мониторы, которые еще функционировали, засветились зеленым светом, когда сервиторы начали извлекать древние данные.
ОНА была здесь все это время.
Когда включилась гололитическая карта Коридора Медины, шеститысячелетнее запись показала систему Медины такой, какой она была тогда – группа планет, каждая из которых была отмечена своей ясно видимой линией орбиты и экваториальными линиями на поверхности планеты. Когда трехмерная карта повернулась, и планеты изменили свое положение, загадка, по крайней мере, для Росса, была решена.
