дружинники, которых князья направляли друг другу в качестве послов, которым поручали возглавлять часть войска. Но и этих как будто бы верных и проверенных придворных привлекали обычно только в межкняжеских распрях. В степи с ними не ходили.
Следует подчеркнуть, что начиная с середины XII в. в летописных записях уже не попадаются тюркские имена отдельных придворных, слуг и воинов. Вероятно, это можно объяснить окончательно оформившимися вассальными отношениями с черными клобуками и другими кочевническими группировками, локализовавшимися на границах Черниговского и Переяславского княжеств. Использование пленных потеряло необходимость, поскольку под рукой всегда были опытные и связанные вассалитетом отряды отважных всадников, всегда готовых идти в любой поход: как на соседнее княжество, так и на дальние степные кочевья половцев. Это было тем более нужно русским князьям, что вторая половина XII в. знаменуется постепенным укреплением половецких орд, расширением территории их кочевания, восстановлением сил после сокрушительных ударов Владимира и его сына Мстислава.
Глава 6. Орды в степях
Разбитые Владимиром Мономахом, находившиеся под постоянной угрозой новых сокрушительных походов (Мстислава и других русских князей), ноловцы утратили агрессивность и более чем на 30 лет потеряли инициативу в борьбе со своим основным соседом и врагом — Русью.
Прежнее деление на две основные группы (западную и восточную) сохранилось только номинально, скорее как намять о бывших когда-то сильными стенных объединениях. Сохранение этой «памяти» обусловливалось, по-видимому, не прекратившимся еще процессом сложения в степях двух различных этносов: куманского и шары-кипчакского (половецкого), которые в XI в., как мы видели, фактически совпадали с политическими объединениями Боняка — Тугоркана и Шарукана — Сугра.
Попытаемся проследить сначала судьбу половецкого этноса в те годы, последовавшие за смертью Владимира Мономаха. Восточная группировка пострадала от напора Руси в начале XII в. особенно сильно. Сам Владимир стоял на берегу «Дона» (Донца) и, как образно выразился летописец, «нил золотым шоломом Дон и приемшю землю их всю». Во всяком случае, в донецкую лесостепь после этих ударов половцы уже никогда не нодкочевы-вали.
Однако южнее, в степях на правых притоках Донца (Тор, Сухой Торец и др.), обосновалась, по-видимому, орда, возглавленная сыном Шарукана Сырчаном. Брат Сырчана Атрак (Отрок, как называет его русский летописец) со значительной частью некогда громадного объединения ушел с берегов среднего Донца в более южные области. Не исключено, что именно его воины разбили у Белой Вежи соединенные силы печенегов и торков в 1117 г. Во всяком случае, в 1118 г. несколько половецких орд, находившихся иод властью Атрака, расселились в предкавказских степях. Именно в этом году к ним направил послов грузинский царь Давид Строитель, предложивший Атраку переселение его самого и части подчиненных ему подразделений в Грузию {Анчабадзе, 1960, с. 117; Лордкипанидзе, 1974, с. 97), Согласно данным грузинской летониси, с ханом Атраком пришло 40 тыс. половцев, в ТОМ числе 5 тыс. отборных бойцов. Грузинские ученые полагают, что в летописи указано только число половецких воинов, вместе же с семьями их было около 230—240 тыс. Цифра эта вполне реальна для всей предкавказской группировки. Там, на обширных кубанских пастбищах, она могла разместиться со всеми своими стадами. В то же время в Грузии на тех землях, которые им предоставил царь Давид, это было бы невозможно без нанесения непоправимых бедствий стране.
Поэтому представляется более вероятным, что Атрак перевел в Грузию через Дарьял (согласно русской летописи — в «Обезы, через Железные ворота») не все 40 тыс. подвластных ему воинов с семьями, а всего 5 тыс. (тех самых— «отборных», наличие которых специально подчеркивает грузинская летопись), т. е. примерно 25— 30 ТЫС человек. Естественно, что оставшиеся в Предкавказье 35 ТЫС. воинов, стоявшие «под рукой» Атрака, были неисчерпаемым резервом для грузинского царя во все время пребывания при его дворе Атрака.
Перешедших через Дарьял половцев Давид расселил по южному и восточному пограничью и в Картлии, население которой было почти поголовно уничтожено во время нашествий сельджуков. Как и все умные и деятельные правители, Давид использовал вассальных кочевников в борьбе как с внешними врагами — сельджуками, так и с внутренними— грузинскими феодалами, стремившимися К самостоятельности.
Половцы выполняли в Грузии те же обязанности, что и черные клобуки при киевском князе. Атрак стал придворным фаворитом. Его влияние опиралось не только на силу воинов, но и на родственные отношения с царем: он выдал за него свою дочь Гурандухт (Анчабадзе, 1960).
Атрак откочевал с Донца еще при жизни Владимира; когда же этот страшный для степняков князь умер. Сыр-чан послал об этом весть брату в Грузию. Летопись сохранила поэтический рассказ об этом и последующими затем событиями. Сырчан отправил Атраку своего любимого певца Орева и просил брата вернуться в родные степи: «Воротися, брате, поиде в земле свою». Предполагая, что Атрак может и не захотеть «своей земли», на-ходящейся в непосредственном соседстве с сильным и опасным противником, Сырчан приказал Ореву: «Пои же ему песни половецкие... дай ему поухати зелья именем евшаи» (ПСРЛ, II, с. 716). Песни должны были напом-нить Атраку о воинской славе, а евшан (вид степной по-лыни) — запах детства и юности, прошедш.их в богатых степных донецких просторах. Действительно, Атраку, несмотря на прослушанные песни, не хотелось уезжать от сытой и роскошной жизни при грузинском дворе. Он колебался и отказывался. Тогда только передал ему Орев и траву евшан, понюхав которую Атрак восклик-нул: «Луче есть на своей земле костью лечи, нали на чюже славну быти!» Так случилось, что в конце 20-х годов XII в. Атрак вновь подкочевал к берегам Донца. Думается, что он привел назад только свой «курень» — род и некоторое число воинов, не пожелавших расстаться с энергичным и воинственным ханом, способным возгла-вить грабительский набег как на соседнее русское кня-жество, так и на близлежащую орду. Тот же факт, что много половцев не последовало за Атраком и осталось в Грузии, подтверждается, в частности, сообщением гру-зинской летописи о брате «кипчакского царя», находив-шемся на службе у дочери Давида - царицы Тамары.. Это был, несомненно, один из членов еемьи (аила) Атра-ка, скорее всего (судя по возрасту) его сын.
Сырчан ошибся, полагая, что жизнь в степях после смерти Владимира Мономаха будет более спокойной. Известно, что сын Владимира Мстислав «загна половци за Дон и за Волгу, за Яик», т. е. он самым активным образом продолжал политику отца. Политика эта привела к перемещениям кочевий в степи — значительная часть половцев отхлынула от русского пограггичья на восток и юг.
Так, под 1146 г. в летописи говорится об орде Ельту-кове. В нее бежал Ростислав Ярославич из Рязани от сыновей Юрия Долгорукого Андрея и Ростислава. Логично предположить, что это была ближайшая от Рязанского княжества орда, располагавшаяся, вероятно, где-то между Доном и Хопром. Далее, в следующем году (1147) в очередной русской междоусобице принимали участие воины из орды Токсобичей:, подходившие на помощь к Дедославлю (на верхний Дон), а в 1152 г., поддержи-вая Юрия Долгорукого, добивавшегося в то время великого киевского стола, они же подошли к городку Ольгову под Курском. Видимо, орда Токсобичей кочевала на землях, наиболее близких к указанным летописью пунктам. Это могли быть степи в междуречье Донца и Дона. Там же у юго-восточного, слабо заселенного русского погра-пичья находилась еще одна орда, известная летописцу,— Отперлюеве.
Вместе с Токсобичами они принимали участие в войне Юрия и ждали князя у Ольгова.
Юрий неоднократно пользовался, очевидно, помощью этих орд, только летописец уже не упоминал в других записях их названия. В 1149 г. Юрий сам направился в глубь степи за помощью. В летописи говорится, что он сначала пошел на вятичей, а оттуда, т. е. с верховий Дона, направился на юг «на Белувежю на старую и стояша у Белывежи месяць». Мы знаем, где находилась старая Белая Вежа, бывший Саркел,—в нижнем течении Дона. В 1117 г. она была оставлена русскими и занята половцами, которые довольно долго использовали этот небольшой степной городок в качестве зимника. При раскопках археологи обнаружили остатки характерных для кочевников глинобитных жилищ в верхнем слое городища, относящемся к XII в. Следует сказать, что далеко не все исследователи считают возможным так реконструировать путь Юрия из вятичей. Многие полагают, что Юрий подошел к Белой Веже, поставленной, видимо, выходцами с Дона на границе Черниговского княжества. Однако тогда непонятно, зачем летописец подчеркнул, что Белая Вежа «старая». Поскольку это был, видимо, зимник, а Юрий подошел к нему летом, ему пришлось ждать воинов этого кочевья, ушедших на летние пастбища. Юрий их так и не дождался и направился па Русь со своими полками, по дороге известив о походе «диких половцев», которые и присоединились к нему в «великом множестве». Для нас эта эскапада Юрия интересна тем, что дает возможность предполагать наличие еще одной группы, вероятно орды, половцев, занимавшей обширные нижнедонские степи вплоть до Приазовья.
Южнее их, по Покубанью, раскинула свои кочевья орда, ушедшая с Атраком. Пользуясь обильными пастбищами, соседством земледельческих народов, с которыми можно было торговать (а при случае и пограбить их), выходом к морскому портовому городу Тмутаракани, половцы этой орды начали быстро богатеть и через одно-два поколения заняли уже не только кубанские степи, по и земли восточнее их — почти до Каспия (Минаева, 1964).
Именно в эти десятилетия первой половины XII в. русские потеряли не только маленький, весьма важный городок — Белую Вежу, поскольку она была русеким форпостом в половецких степях, но и контроль над всем Приазовьем и над его «столицей» Тмутараканью. Тмута-раканское княжество постепенно превратилось для Руси в «землю незнаемую», как образно назвал ее позже автор «Слова о полку Игоре во».
Несмотря на постоянный жесткий нажим со стороны русских князей, на частичные откочевки в восточные земли, па полную ликвидацию лесостепных стойбищ, основные силы «донских» половецких орд Сырчаиа и Атрака оставались на правобережье среднего Донца. Кроме сообщения летописца о возвращении в «родные» степи Атрака, прямых сведений об этой орде у нас пет. Поэтому особенный интерес приобретают данные, которые мы получили в результате изучения каменных половецких изваяний (Плетнева, 1974). Выше уже говорилось, что самые ранние типы статуй — стеловидные, плоские, со слабой деталировкой фигур или совсем без нее — сосредоточены в основном на среднем Донце, немного в Приазовье (на северном берегу) и на нижнем Донце. Следующая группа статуй характеризуется несколько большей объемностью, непременным выделением головного убора и груди. Мы знаем, что основная масса половецких статуй— вполне реалистические фигуры с множеством разных подробностей в одежде, прическе и, главное, с прекрасно «проработанными» лицами. Естественно предположить, что в развитии от плоских стел к этим выразительным произведениям степного искусства была какая-то промежуточная ступень. Она и представлена, видимо, «объемными», несколько примитивными скульптурами второй группы. Очевидно, эти статуи появились в степях несколько позже первых и могут быть датированы примерно первой половиной XII в. Картографирование этого вида статуй дало весьма интересные и значимые результаты. Они, помимо территорий, на которых выявлены ранние типы статуй, встречаются на нижнем Дону и в Предкавказье (а это подтверждает данные летописи).
К сожалению, почти не сохранилось каменных изваяний (всех групп) в донских степях, на которых мы предположительно разместили орды Ельтукове, Токсобичей и
Отперлюеве. Поэтому мы не можем подтвердить археологически нахождение там этих орд или вообще половцев первой половины XII в. Зато статуи «промежуточной» группы в довольно большом количестве обнаружены на левобережье среднего Днепра.
Очевидно, это означает, что одна или несколько небольших орд или даже куреней половцев (шары-кипчаков), возможно, непосредственно после разгрома их крайних западных орд Мономахом откочевали на юго-запад во владения куманекой группировки. Поскольку никакой вражды между ними не было, а в конце XI в. Боняк и Шарукаи заключили даже военный союз, перекочевка, видимо, на свободные (не занятые никем) пастбища не вызвала никакого сопротивления. Во всяком случае, всегда внимательные к степным долам русские летописцы ни разу не зафиксировали внутренние крупные столкновения между ордами. Под 1152 г. летописец писал уже о всей Половецкой земле, «что же их межи Волгою и Днепром». Эти крайние рубежи половецких кочевок соответствуют распространению половецких каменных статуй «промежуточного» вида и более ранним записям летописцев. О том, что на Руси очень четко представляли размещение собственно половцев, свидетельствует запись, сделанная летописцем под 1140 г.: «...прииде Половецькая земля и князи половецьстии на мир... к Малотину» (ПСРЛ, II, с. 308). Малотин находился в Переяславском княжестве, ясно, что половцы приходили сюда не с правого берега Днепра, а из среднеднепровского левобережья. Поскольку говорится о всей Половецкой земле, вероятно, к приднепровцам присоединились донецкие и даже нижнедонские половецкие «князи».
Такова была сложившаяся в земле шары-кипчаков обстановка в 20—50-х годах XII в.
От Днепра на запад до Дуная степи были заняты кочевьями кумаиов. Русские летописцы предпочитали пользоваться единым наименованием, данным на Руси своим южным соседям, так как отлично понимали, что оба крыла мало отличаются друг от друга и, главное, представляют для Руси равную опасность. Надо сказать, что западные авторы тоже не делали различия при упоминании о половцах, только называли их всех куманами. Характерно, что в середине XII в. знаменитый арабский географ ал-Идриси (Рыбаков, 1980), рассказывая о Юго-Восточной
