вздох, грохот приблизился, и стало понятно его происхождение.
К стражникам прибыла замена.
Разводной рявкнул:
— Произвести смену караула.
Обнаженные мечи скользнули в ножны, стражники поменялись местами. Тех, которые уже отстояли свое, разводной увел, а те, которые заступили на вахту, обнажили мечи и замерли.
А вот это называется везением. Минутой раньше — и страшно подумать, в какую неприятность я бы попал.
Грохот удалился.
— Так и будешь здесь стоять? — вкрадчиво поинтересовался Гнусик, который постоянно играет роль плохого дяди в теневом семейном дуэте.
Ожидаю для надежности еще пару минут, считая до двухсот. Это чтобы после каждого числа не говорить «и». И продолжаю движение.
Когда разделяющее нас расстояние сокращается до трех метров и первые отблески света падают на плащ, я начинаю ускоряться.
Рывок вперед. Одновременно достаю меч-самосек из-под плаща и направляю его в лицо стоящему по правую руку стражнику. Жму на укрепленный в перекрестье меча янтарь, что соответствует нажатию на курок. Сизое облако вырывается из острия клинка и окутывает шлем стражника. Продолжая движение, осуществляю ту же операцию и со вторым Кощеевым воякой.
Они заходятся в кашле, бросив мечи и пытаясь сорвать шлемы.
Почему не помочь?
Первого бью мечом в горло и слышу, как кашель сменяется глухим бульканьем.
«На войне как на войне».
Он тоже не стал бы церемониться, поймай меня…
Второму повезло — мне нужна информация о местонахождении царевны. А мертвые не очень много могут рассказать. Или это просто я плохо слушаю…
— Врежь ему, — посоветовал Пусик.
Но я его послушался не сразу. Сперва помог стражнику снять шлем, а уж потом врезал рукоятью меча по затылку. Он пискнул, смешно так, по-мышиному, и рухнул на тело своего коллеги.
— Умница, — сказал я.
Поверженный мною противник перестал подергиваться, залив весь пол своей кровью.
Сглотнув ставшую горькой слюну, я убрал самосек в ножны и принялся связывать захваченного «языка». Порезанный на полосы, его плащ прекрасно заменил веревку.
Спеленав пленника не хуже древнеегипетской мумии, я принялся приводить его в сознание. Методом отвешивания пощечин. Ни на силу, ни на количество которых не поскупился. Пленник замычал и попытался сконцентрировать на мне свой мутный взгляд. Придя в себя, он открыл было рот, но я отрицательно покачал головой, коснувшись его губ острием его же меча.
Он понял.
— Если ответишь на мои вопросы и не будешь делать глупостей, останешься жив. Понял?
Он кивнул, еще больше выпучив глаза. Как замечательно, что они говорят на нормальном русском языке… Немного старомодном, с обилием устаревших слов и выражений, но не на фризском или аглицком каком-нибудь.
— Вот и хорошо. Вопрос первый: когда следующая смена караула?
Он сглотнул, не отрывая взгляда от раскачивающейся у его лица острой стали.
— У-у-тром.
— А точнее?
— К-когда солнце п-покажется над восточной грядой.
Часов здесь еще нет, так что узнать точнее невозможно. Ладно, будем исходить из того, что пара часов у меня есть гарантированно. Это если караулы не проверяются.
— Где содержат царевну Алену?
— Не знаю.
— Такой ответ меня не удовлетворяет. — Я коснулся мечом его щеки. — Подумай еще раз. И подумай хорошенько. Вот он не подумал — и что?
Стражник скосил взгляд на труп и побледнел. Не от жалости — на смерть товарища ему наплевать, — от страха за свою жизнь.
— Она в невестиных покоях.
— Где они находятся?
— Во дворце.
— А то я не знаю… Подробнее. Как туда пройти.
— Пойдешь сперва прямо, потом налево свернешь. Как выйдешь к западной башне, так опустишься по лестнице, там сразу и будут ее покои.
Как-то он уж очень быстро все выложил…
— Ладно, подумай еще раз. Если я попадусь, то тебя выдам как соучастника. Скажу, что это ты провел меня до дворца.
Пленник побледнел. Наверняка представил, что с ним сделают, если я это скажу. А разбираться не будут. Раз, два — и голова с плеч либо что-то другое на кол.
— Подумал? Говори!
— Вверх! По лестнице вверх. Там покои.
— А внизу караульное помещение? — предположил я.
— Нет. Опочивальня внутренней охраны.
— Живи, — запихивая ему в рот тряпку, сказал я.
Он выпучил глаза и задергался.
— Ну, чего?
— Ударь меня мечом.
— Очумел?
— Ударь. Ведь не поверят, что ты магией поразил, решат, что струсил.
— Лады.
Засунув-таки кляп, я размахнулся, но не ударил.
— На обратном пути. А то еще кровью истечешь.
Следуя его инструкциям, я благополучно добрался до указанного места. По дворцу двигаться стало легче, но и опаснее, поскольку горящие на каждом углу факелы освещали не только дорогу, но и меня, крадущегося аки тать нощной.
Взбираясь по лестнице, я чувствовал себя подобно моим соотечественникам, которые вернулись после изнурительной работы на приусадебном участке, а лифт, как назло, не работает, и приходится тащиться пешком, да с мешком картошки, на этаж эдак восьмой-девятый. В общем, к тому времени, когда я оказался перед дверью в невестины покои, с меня градом катил пот, а легкие работали в режиме кузнечных мехов.
Вопреки чаяниям, но в подтверждение здравого смысла, у дверей в покои стоит пара консервных банок с обнаженными мечами.
Сил бросаться в бой не осталось, поэтому я опустился на ступеньки.
— Круши их, — прошептал мне на ухо Пусик. Хотя кроме меня и Гнусика, его никто все равно не услышит, даже заори он во всю мочь.
— Умный в гору не пойдет, — заявил Гнусик. — Он ее объедет.
«Либо облетит», — решил я.
Настало время поработать и заспинным болтунам.
Если мне повезет и в покоях окажется хотя бы одно подходящее окно, в смысле отсутствия на нем решетки, то я проникну внутрь без шума и пыли.
Один из стоящих как истукан солдат оглянулся по сторонам и извлек из-за пазухи кусок колбасы. Приподняв забрало, он набил себе полный рот и довольно зачавкал.
