14.6
И мне через эпохи улыбнется
Читатель мой, пройдя по этажам
С толпой моих потомков Горожан…
Просторны ль двери? Не темны ль оконца?
Неужто здесь и, впрямь, кто приживется,
Где стены – ветхи, боль души – свежа?
Иль, беглым взглядом мир мой пробежав,
Читатель ни на что не отзовется?
Не только цель – дорога дорога,
Где разглядишь и друга, и врага,
И где заполнишь думами блокнот свой.
По измереньям Истины брожу.
Лишь подойдя к познанъя рубежу,
Мой дух бездомный в дом родной вернется.
14.7
Мой дух бездомный в дом родной вернется,
Отмоет пыль сомнений и обид,
И каждый вход, что досками забит
Навеки был, навстречу распахнется.
Душа. находит свой причал без лоций,
Никто маршрут ей в скалах не долбит.
Она всего и может, что любить
Да ненавидеть, да еще бороться.
Она всего и может, что идти
Туда, куда не может быть пути,
Куда ведет ее незримый компас.
Ну, а пока – ныряю в непокой,
Леплю из боли счастья светлый образ,
Упрятав след кровавый от оков.
14.8
Упрятав след кровавый от оков,
И вытащив занозы от колючек,
Хочу на мир свой стать умней и лучше,
Хочу смести духовных пауков
С их потолков, щелей и уголков.
Мой друг со много рукава засучит
И в чистом мире жить меня научит
Без негодяев и без дураков.
Но буду я свои паденья помнить,
Бродя в пространстве многомерных комнат,
В которых жив наивный мой эскиз.
Как Идеал далек от поля брани!
В нем, в точку сжав надежд моих куски,
Умело время зарубцует раны.
14.9
Умело время зарубцует раны:
Здоровье духа – жажда новых дел.
Я век веков держал себя в узде -
Теперь за труд возъмусь по-детски рьяно.
Сдеру с души лохмотья истин драных,
Которые мой век мне назудел.
Неумно, неумело им владел,
Смиряя дух свой перед властью дряни.
И все ж, когда я новый мир создал,
Мой век ему весь жар души отдал,
Ему дарил наивные старанья.
О, сколько дров бедняга наломал,
Пока творил бессмертный Идеал -
Потом о них и вспомнить будет странно.
14.10
Потом о них и вспомнить будет странно -
О честных заблуждениях моих.
Я весь был в них. Я и остался в них,
И числюсь в нетях по последним данным.
Пусть нет меня, явленье мира – явно,
И в пире нет забытых и чужих.
Единый Разум воплотился в стих,
Единый Дух стал словом первозданным.
Уходит в тлен тревожное «Мое»,
И ждет посева общее жнивьё
Под общим небом и на общей почве.
Меня ветра и ливни не страшат:
Боюсь – в блаженстве свой забуду почерк,
