- Вроде никого.
- Живете одна?
- С мужем, -опустила глаза я.
- Где муж? -незамедлительно последовал вопрос.
- В командировке, -стиснула покрепче зубы я.
- Так-так… -старший сержант Пилипенко осмотрел меня повнимательней, - что из ценных вещей пропало, если можно, список.
- Да практически ничего не пропало, -легкомысленно махнула я рукой, - он все содержимое на пол высыпал, судя по всему, искал большие деньги, а это бред - больших денег отродясь при себе не ношу, - я самозабвенно врала и чувствовала, что ничто в моей душе не шевелится при таком антиобщественном поведении. Совесть моя сладко дремала, и наружу из подсознания выползли ужасающие пороки.
- Значит, ничего не пропало? -настойчиво интересовался Пилипенко.
- Нет, почему же, -делала я идиотское лицо, - пропало, очень даже.
- И что?
- Сумка и носовой платок, -гордо ответила я.
- Сумка и носовой платок? -тихо переспросил старший сержант Пилипенко.
- Так точно, кожаная, -коротко ответила я.
- И из-за этого вы нас вызвали? -так же тихо поинтересовался круглый.
- Но… -смутилась я, - моей жизни угрожала смертельная опасность, я напугана, можно сказать, что у меня шок, я вся сама не своя…
- Гражданочка, - ласково сказал старший сержант Пилипенко, - шок бывает у женщин, которые своими глазами видели четыре убийства, а потом в течение двух часов удерживались в собственной квартире в качестве заложниц какого-нибудь психа. Или у коммерсантов, которых братки три дня держали в выгребной яме, или у официанток…
- Достаточно!!! - взмолилась я, - все понятно, я поняла, не надо больше! Шок, конечно у них, но что мне-то делать?
- Закройтесь на цепочку и ложитесь спать. А если надумаете, то приходите завтра в отделение заявление об ограблении подавать, - старший сержант Пилипенко помолчал некоторое время, - только мы вам этого делать не советуем.
- Почему? - опешила я.
- Потому что, судя по вашему рассказу, на вас напал какой-то наркоман, которому денег на дозу не хватало, и он решил поживиться таким способом. Денег у вас не оказалось, так он решил хотя бы прибрать сумку, чтобы не так обидно было. Так что, сумка ваша давным-давно у перекупщиков, а с наркомана, даже если мы его возьмем, взятки гладки - денег у таких, как он, как правило, не бывает, так что возместить ущерб он вам не сможет. Телесные повреждения он вам сильные нанес?
- Нет, - мрачно ответила я.
- Ну вот, - заулыбался круглый, - радуйтесь, что дешево отделались, могло бы все кончиться куда хуже. Так что забудьте обо всем и ложитесь спать.
- Примите на ночь чего-нибудь успокоительного, - добавил старший сержант Пилипенко.
- Так, - угрожающе протянула я, - значит, охрану ко мне вы приставлять не будете…
Оба милиционера в один голос издали по такому смешку, что сразу стало понятно - они не то что охрану ко мне не будут приставлять, они сами меня завтра убьют, если я вдруг заявление подавать притащусь.
Я медленно откашлялась:
- Простите, - тихонько начала я, постепенно срываясь на дикий визг, - на меня нападают в подъезде, бьют по черепу, душат, трясут, угрожают, крадут кожаную сумку, а доблестной милиции наплевать? К вам с топором в голове надо прийти, чтобы вы побеспокоились о моем здоровье? Я буду жаловаться! Я пойду в высшие инстанции, потому что пока мою жизнь охраняют такие, как вы, мне страшно за детей, страну и нацию!!! - пафосно закончила я. Воцарилась гробовая тишина.
Ни слова не говоря, милиционеры поднялись с диванчика. К счастью, они сдержали естественный порыв задушить меня прямо на месте. Прожигай их взгляды во мне дыры, я давно бы уже светилась, как решето. Когда они сделали первый шаг к двери, я поняла, что слегка переборщила, и что заявление в милицию мне завтра точно подавать не придется. Когда героические милиционеры подошли к двери, я поняла, что обращаться к ним теперь следует как можно реже.
Когда же они ушли, хлопнув дверью так, что побелка в воздухе закружилась, мне стало окончательно понятно, что если я подойду к отделению ближе, чем на пять метров, сразу загремлю за решетку суток эдак на пятнадцать. Это в лучшем случае.
Невроз и явление бабули
- Ну и ладно, - буркнула я себе под нос, - не очень-то мне и хотелось подавать ваше дурацкое заявление… Ну, вспылила девушка, кому непонятно - шок у нее, - меня передернуло при мысли о тех, у кого, по мнению милиционеров, действительно должен быть шок. - Церберы! - проорала я в гулкую пустоту одинокой квартиры. - Протокольные морды… - храбрилась я, - тоже мне, охрана… Свихнуться можно, кто охраняет наш покой и сон.
Милиционеры ушли, и я осталась совсем одна. Не сказать, что мысль эта придала мне оптимизма, скорее наоборот.
Я пошлепала обратно на кухню, плеснула себе чаю, смяла пустую пачку от сигарет и села на диванчик. Тишина пустынной квартиры навалилась на меня ватным одеялом, сдавила уши в тисках, звенела, плавилась, текла вокруг, сворачиваясь в спирали. Смеркалось, темнота ползла по полу чернильными разводами. Из открытого окна лился тихий, вкрадчивый шепот старого тополя, тянущего свои ветви в вечернее небо. Заработал холодильник, сонно прорываясь сквозь войлок тишины и моих страхов. Зубы мои застучали, я обхватила свои плечи руками и прислонилась к спинке дивана, силясь унять дрожь. Получалось очень плохо.
Тут где- то далеко, за бетонными перекрытиями, заработал лифт, и я вся превратилась в слух -как пить дать, это пришли за мной, за мной, за мной… Лифт открылся на моем этаже, и несколько человек вышли из него, приглушенно переговариваясь. Я вжалась в диван, с ужасом понимая, что не закрыла дверь на цепочку, что откроют ее на раз, и жить мне осталось совсем недолго. Там, на лестничной клетке, загремели ключами, и заскреблись в замке. Слава богу, не моем. Пока не моем… Люди давно зашли в свою квартиру, послышался смех, теряющийся в тонких стенах, а сердце мое громко бухало где-то в ушах, и на лбу проступила испарина. Ладони вспотели, и я тихонько заплакала от бессилия, одиночества и страха.
- Пашка… - плакала я в чернильную темноту, - мне так страшно, мне очень страшно, спаси меня, мне так плохо…
Мои всхлипывания метались по квартире, я поджала ноги и вжалась в диван, и слезы бежали по моим щекам, как две полноводные реки.
Замолчал холодильник, и я осталась в кромешной тишине. Втянув голову в плечи, сидела я, обхватив колени руками. Все внутри меня сжалось в маленький холодный комочек. Спина затекла от неудобной позы, но спустить ноги на пол было страшно.
Снова заработал лифт, и опять я принялась прислушиваться. В тот раз повезло, но в этот точно за мной. Холодной рукой я нащупала рядом с собой пустую чашку и крепко сжала в руке - как врежу по морде - костей не соберут… Лифт проехал мой этаж и понесся выше. Я бессильно уронила голову на ладони и заревела с новой силой. Бесконечный поток моих рыданий прервал громкий стук, раздавшийся в гостиной. Я замерла, как соляной столб, зубы мои снова застучали, я собрала остатки своей храбрости и дрожащим голосом спросила:
- Кто там?
Тишина была мне ответом. Некоторое время все было спокойно, а потом стук повторился с новой силой. Дурея от ужаса, вскочила я с дивана, в два прыжка очутилась у выключателя и принялась зажигать свет: на кухне, в ванной, в туалете, в коридоре…
Я влетела в гостиную, холодея от ужаса, зажгла свет и обнаружила там своего кота, который, как всегда, прикидывался олигофреном и пялил на меня свои глазища-блюдца. Он уже успел свалить на пол два цветочных горшка.
