Закончив с заменой, захлопнул гараж и поспешил в дом.
Навстречу мне плыл ароматный запах жареного мяса, щедро сдобренного специями и чесноком. Это, как выяснилось, Лина запекала в духовке телятину в керамических горшочках. «Спортсмен»-охранник, представленный мне как Паша, тут же в просторной кухне умело шинковал овощи для салата.
— В нашем полку прибыло! — объявил он при моем появлении и тут же подсунул мне две огромные ядовитые луковицы — почистить и порезать кольцами.
«Молодой, а шустрый», — отметил я про себя.
Затем он весело скомандовал мне, как новичку:
— Давай доставай, что там у тебя к запеченному мясу приготовлено? Выставляй на стол.
Я достал калифорнийское «Пауло Росси».
— Ну это для Лины, — прокомментировал Павел.
— Есть и покрепче, — отозвался я, доставая коньяк и водку.
— Ну это ты для себя брал. Положи пока водку в морозилку.
— Ты-то сам что предпочитаешь? — поинтересовался я у него.
— Да ничего, — рассмеялся он.
— А что так, закодировался, что ли?
— Я, Слава, на службе и форму блюду. Вот ты закончил свою смену, можешь отдыхать, а я охранник-секьюрити, и «покой мне только снится». Хотя служба неплохая, и за столом я «равный среди первых», как древние говорили. Но, впрочем, пива я выпью немного, хуже не будет. У тебя, кажется, все предусмотрено.
— Есть и пиво, — ответил я, довольный тем, что догадался его прихватить.
Вскоре мы уплетали ароматное мясо под белым соусом, подбадривая аппетит салатами и спиртными напитками. Паша был хороший, веселый малый, ел с аппетитом и подначивал меня при каждой вновь налитой рюмке: запотевшая бутылка водки тянула к себе мою руку, словно магнит. Хрустящие огурчики и малосольные деревенские помидоры вкупе с горячим ароматным мясом разбередили мой аппетит не на шутку, меня было не остановить, прямо как в прежние времена…
Обычно у нас на путине был сухой закон. Это относилось и к авиации. Но как только переполненные плавбазы и траулеры шли к берегу после долгих дней и месяцев мытарства в океане, рыбаки понемногу «отпускали пуговицы на воротнике», благо спирт по случаю завершения путины из капитанских запасов выделялся не только на День рыбака.
Все это я рассказывал на веранде Паше и Ангелине после сытного ужина, за чашкой горячего черного, как деготь, чая, который умело заварил Павел. «Чтобы лучше бдеть ночью», — как он выразился.
Наша беседа струилась, как чистый лесной ручей, искрясь в лунных отблесках, приукрашенная мужской ложью с крепко подсоленным юмором. Лина давно ушла в свою комнату, а мы все сидели и разговаривали под огромным звездным небом, курили «Парламент» и рассказывали о себе всякие забавные истории из прошлой жизни.
Павел отслужил в свое время семь лет в десантуре. Вначале срочную, затем пять лет прапорщиком. Поучаствовал в кавказской мясорубке… Был ранен при зачистке какого-то горного аула. «Вышиб дверь ногой, а там растяжка».
— Хорошо, что только в ноге осколки заблудились, — смеялся он. — А после службы здесь вот уже больше года баклуши бью. Ты, я вижу, Слава, выпить не дурак. Удар держишь с «зеленым змием». Жена не пресекает случаем?
— Да развелся я, Паша. Уже пять лет тому будет.
— Из-за этого дела? — спросил он.
— Да нет вроде. Я тогда меньше на грудь брал, но больше отсутствовал. Служил в авиации Северного рыболовного флота. Ну и, как это часто бывает, не только с флотскими… Короче, жена подала на развод, я психанул и дал согласие. Вот после развода и сошел с катушек — до того, что из авиации списали «по собственному желанию»… Квартиру разменяли. Она к матери в область, а я в Люблино остался. Как разъехались, так я ее больше и не видел.
— А моя вот на сносях, девятый месяц пошел, наследника жду, — сообщил он.
Уже глубоко за полночь Павел проводил меня в небольшую комнату под самой крышей, единственное окно которой выходило на лес. Сам он расположился на первом этаже в холле. «На боевом посту», — как он выразился по поводу своего ночного бдения. Было похоже, что за полтора года работы охранником он как бы врос в семью и был здесь больше, чем своим. Как в армии или на корабле, он был свой в деле, но насколько свой, я тогда еще не знал.
Глава V
Утром я проснулся поздно, часу в десятом. День стоял теплый, солнечный. Было слышно, как внизу что-то рекламирует ТВ, перемешивая очередной бред с «продвинутой музыкой». Приняв душ и побрившись, я спустился в столовую. Из кухни шел ароматный запах крепкого кофе. Лина в длинном атласном халате зеленого цвета разливала кофе в тонкие фарфоровые чашки.
— Доброе утро, принцесса, — поздоровался я с ней.
— Привет, засоня. Голова не болит после вчерашнего?
— Да нет. Я в порядке…
— Может, хочешь чего-нибудь крепенького?
— Ну если только рюмку коньяка с лимоном, — пошутил я. Но шутка была принята всерьез.
— Садись за стол, — пригласила Лина. — Будем завтракать.
— А что, только вдвоем? — удивился я.
— Да, рано утром позвонил дядя Рома и вызвал Павла. Вернее, он хотел, чтобы ты приехал к нему. У него сегодня с утра в Москве и области какие-то срочные дела. Но Павел сказал, что ты нагрузился, и лучше, если поедет он. Дядя поворчал и согласился.
— А что ворчать-то, сам ведь сказал вчера: «Отдыхайте». Вот я и расслабился, а теперь оправдываюсь непонятно за что.
— Да не переживай ты! Лучше пережевывай, — скаламбурила Ангелина. — Вот твой коньяк с лимоном и бутерброд с форелью.
Я с удовольствием выпил рюмку янтарной ароматной жидкости, лимон и розовая форель подчеркнули выдержку и благородство напитка.
— Тебе кофе с молоком? — спросила Лина.
— Да бог с тобой, — порывисто остановил я ее. — Молоко с лимоном не сочетаются. Лучше просто черный кофе, ну и пару капель коньячку в него не повредит, — выдал я древний рецепт номенклатурных дегенератов.
— Ну ты даешь! — рассмеялась Лина. — С утра весь день под откос пустишь.
Но коньяк в кофе все-таки добавила. Настроение у меня стало подниматься, как двухместная «цесна», только что оторвавшаяся от взлетной полосы аэродрома. Тихая и мягкая идиллия обволакивала каким-то давно забытым тревожным чувством.
— Что с тобой? — спросила Лина, заметив во мне перемену.
— Я, кажется, поплыл в неизвестном направлении…
— Это как? — рассмеялась она звонким смехом, лукаво поглядывая на меня.
— Ну как, как? Такое чувство, что это утро, с солнцем, кофе и коньяком, и с красивой молодой женщиной рядом, никогда не кончится. Чушь, конечно, но так захотелось тишины какой-то, размеренной жизни, что ли… ну и всякое такое… Даже тревожить это чувство жаль.
— А что это у тебя «всякое такое»? — улыбаясь, поинтересовалась Лина.
— Ну вот, весь кайф поломала, — заворчал я беззлобно.
— Странный ты, Слава, какой-то. С первого взгляда простак-простаком, а приглядишься — вроде это у тебя маска, за которой ты скрываешь свою суть, — выдала она, разглядывая меня, будто видела
