строение и на его месте воздвигнул большой четырехэтажный доходный дом, где кроме квартир предусмотрел размещение меблированных комнат.
Автором проекта нового дома и его строителем был известный столичный архитектор Николай Павлович Гребенка, брат украинского писателя Е.П. Гребенки. В то время строительство доходных домов велось в городе очень высокими темпами. Архитектор Гребенка поставил своеобразный рекорд при возведении жилого здания купцу и фабриканту В.Г. Жукову на углу Садовой и Гороховой улиц. Четырехэтажный дом, спроектированный им, ооружен там под руководством архитектора всего за 50 дней. Рассказывая об этом, корреспондент журнала «Иллюстрация» восторженно писал: «9 августа на углу Садовой и Гороховой начали ломать старый каменный дом, а около половины октября на этом месте уже красовался под крышей новый каменный дом, в четыре этажа, с подвалом, изящной благородной архитектуры, словно волшебством созданный капиталом, стараниями Жукова и талантом молодого архитектора Н.П. Гребенки!»
Архитектор, имевший в избытке крупные подряды, построил и перестроил в Петербурге десятки жилых зданий. Все доходные дома этого самого популярного архитектора-строителя XIX века, как и возведенный им дом № 7 на Офицерской улице, строились не только быстро, но и очень экономично. Специализируясь на «скоростном строительстве» недорогих и экономичных доходных домов, архитектор Н.П. Гребенка дал интересные образцы предельно упрощенной трактовки неоренессансных мотивов в виде системы плоских поэтажных лопаток. Первые этажи его домов, как правило, обрабатывались несложным рустом.
В 70-х годах XIX века в доме № 7 на Офицерской улице размещалась частная женская гимназия господина Кнорре. При учебном заведении существовал пансионат для гимназисток. Годовая стоимость обучения с полным пансионом составляла тогда 150 рублей, с полупансионом – 84 рубля и для приходящих учащихся – 36 рублей.
В этом же доме на Офицерской улице находилась приемная медицинского попечителя о бедных доктора Отрошкевича, состоявшего в штате медико-филантропического комитета Императорского человеколюбивого общества. Врач принимал больных с 8 до 10 часов ежедневно.
Больным, предъявлявшим доктору свидетельство попечительства бедных о праве на бесплатное получение лекарств, прописывались медикаменты за счет комитета Императорского человеколюбивого общества. Врач для бедных был обязан по первой просьбе навещать в квартирах больных, не способных явиться к нему на прием.
Доктор Отрошкевич также содействовал в помещении больных в одну из городских больниц и помогал бедным пациентам получать пособия, улучшавшие их содержание в медицинских учреждениях в процессе лечения. В обязанности врача для бедных входило выполнение обязательных профилактических прививок своим пациентам, подбор и выдача им бесплатных протезов, бандажей и очков.
В начале XX века в этом доме на четвертом этаже занимал угловую квартиру № 19, выходившую окнами на Офицерскую улицу и Фонарный переулок, Виктор Павлович Коломийцев, известный столичный музыкальный критик. Юрист по образованию, он окончил не только Петербургский университет, но и музыкальные курсы Е.П. Рапгофа. По настоятельной рекомендации А.Г. Рубинштейна Виктор Павлович продолжил свое творческое образование в Петербургской консерватории по классу фортепьяно у К.К. Фан- Арка. В 1903 году А.А. Суворин, владелец газеты «Русь», пригласил его на работу в качестве музыкального обозревателя и критика. В своих статьях Коломийцев активно выступал за широкое развитие русского национального искусства, за реализм на оперной сцене. Всесторонне образованный музыкант и литератор, признанный знаток отечественного и западного искусства, Виктор Павлович был еще и прекрасным переводчиком.
Мастерство Коломийцева высоко оценивали известные музыкальные издательства России. Ведущие театры постоянно пользовались его услугами, а к советам этого музыкального критика прислушивались выдающиеся певцы того времени (Шаляпин, Собинов, Ершов, Нежданова и другие деятели отечественного искусства и Императорской оперной сцены). Виктор Павлович особенно близко дружил с Леонидом Собиновым, тогда еще начинающим молодым певцом. Нередко после спектаклей и торжественных юбилеев к Коломийцевым, на четвертый этаж дома № 7 по Офицерской улице, приходили знаменитые артисты, певцы и музыканты – Л.В. Собинов, Ф.И. Шаляпин, Н.Н. Фигнер, И.В. Ершов, М.Н. Кузнецова-Бенуа, И.В. Тартаков, А.И. Зилоти, С.А. Кусевицкий, В.Э. Мейерхольд, П.З. Андреев, Л.А. Андреева-Дельмас и др. В кабинете Виктора Павловича допоздна засиживались гости. Здесь разгорались бурные споры и возникали интересные дебаты.
Особенно частым гостем в этом доме был Леонид Витальевич Собинов, он считался в семье музыкального критика своим человеком. Дети Коломийцевых очень привязались к певцу. Его любимцами были Дмитрий, которого Леонид Витальевич ласково прозвал Капустиком, и пятилетняя Елена с длинными золотистыми волосами. Увлеченный в то время «Лоэнгрином», певец, увидев девочку, невольно воскликнул: «Это настоящая Эльза Брабантская!» Девочка обиделась и сердито ответила на реплику Собинова: «Я – не барабан». С тех пор это прозвище прочно закрепилось за дочерью музыкального критика.
Л.В. Собинов
Леонид Витальевич всегда приходил к друзьям с необычными и оригинальными подарками для детей. Елена Викторовна («Эльза Брабантская») вспоминала, как великий певец у них в детской превращался в веселого озорника, принимающего активное участие в играх и шалостях, бегая наперегонки с ними по всей квартире. Дети искренне привязались к Собинову и всегда горько плакали, когда певец уходил домой или их отправляли спать.
Многочисленные магазины и мастерские, до революции размещавшиеся почти в каждом жилом строении на Офицерской, придавали своеобразное оживление этой сравнительно тихой и чопорной улице. Не был исключением и дом № 7, в его первом этаже находились два магазина: молочных продуктов «Братья Сумаковы» и мясная лавка купца Николая Михайловича Коростелева. Эти торговые заведения славились на всю округу широким ассортиментом свежей и доброкачественной продукции. Во флигеле дома, начиная с 1870 года, размещалась типография Н.А. Неклюдова.
«ШАХМАТНАЯ ШИФРОВКА»
Доходный дом № 10 по Офицерской улице расположен на участке старого одноэтажного каменного жилого строения купца Андрея Христиановича Вилька с братьями, возведенного на рубеже XVIII–XIX веков.
С середины XIX века домом владели бароны Стандершельды, сановные богатые домовладельцы. По их распоряжению в 1860 году архитектор М.Ф. Петерсон, сотрудник архитектора Николая Леонтьевича Бенуа, разработал проект и соорудил на месте особняка купца Вилька большой четырехэтажный жилой дом под жильцов. Здание выделялось оригинальной композицией, изысканным рисунком деталей и сдержанным благородством.
Ул. Декабристов, 10. Здесь жил шахматист М.И. Чигорин. Современное фото
Начиная с 1870 года в доме снимал квартиру известный русский шахматист Михаил Иванович Чигорин, организатор шахматного движения в России. В 80-90-х годах XIX века Чигорин по всеобщему признанию – главный претендент на шахматную мировую корону. Однако в матчах 1889 и 1892 года с чемпионом мира В. Стейницем Чигорин потерпел поражение. В 1898–1903 годах Михаил Иванович – победитель трех Всероссийских шахматных турниров. Одержал победы в международном турнире в Нью- Йорке (1889), Будапеште (1896), Вене (1903). Выиграл матчи из двух партий по телефону: «Петербург-Лон- дон» (1886–1887) и со Стейницем (1890–1891); а также матч у Ласкера (1903). Чигорин – инициатор создания шахматных организаций во многих городах России. Он редактор-издатель петербургских журналов «Шахматный листок» и «Шахматы». Михаил Иванович вел все шахматные разделы в еженедельнике «Всемирная иллюстрация» и газете «Новое время», он – признанный автор многочисленных теоретических разработок в началах и концовках шахматных партий.
Русский шахматист М.И. Чигорин. Фото 1890 г.
В первых числах ноября 1878 года кружок петербургских любителей шахмат, проводивших борьбу на двух досках по переписке с московским любительским кружком, охватило волнение. По условию матча ответные ходы сообщались по почте не позже чем через 3 дня, но прошло уже два предусмотренных регламентом срока, а москвичи молчали. Сдаться они не могли: положение на досках складывалось в их пользу. Наконец в ответ на неоднократные запросы, поступило долгожданное сообщение с очередными шахматными ходами. Что же вызвало эту непонятную для Чигорина и петербургских шахматистов
