стоявшую на пианино.
На следующий день после балета он послал Карле три дюжины роз. На визитной карточке был его служебный телефон, но он дописал номер домашнего, не значащийся в справочнике. Она позвонила, когда он собирался покинуть офис. Поблагодарила его сдержанным низким голосом и твердо попросила никогда не присылать ей цветы — они вызывают у нее аллергию. Она уже отправила их назад с горничной. Когда он начал, заикаясь, что-то говорить, она сказала: «Однако я угощу вас бокалом виски. Приходите ко мне домой в пять часов».
Нажимая кнопку ее звонка, он дрожал, как школьник.
Она сама открыла дверь и встретила его, разведя руки в стороны.
— Мой такой молодой поклонник. Входите же, не стойте. И, пожалуйста, не нервничайте так, потому что я хочу, чтобы вы любили меня'.
Она провела его в квартиру. Он не отводил взгляда от ее лица. Но все же заметил пустоту комнаты. Несколько картин, телевизор, большой диван, камин, которым, похоже, никогда не пользовались, лестница, ведущая на второй этаж. Ничто в квартире не отражало личность Карлы, словно она сняла ее на время. Они посмотрели друг на друга. Карла протянула к нему руки, и школьник исчез. Когда их тела слились, Дэвид вдруг понял разницу между любовью и сексом. В этот вечер его единственным желанием было доставить удовольствие Карле… сделав это, он, к своему изумлению, сам испытал неведомую ему прежде радость.
Позже, когда они лежали рядом, она изложила ему правила. «Ди не должна знать. Если ты хочешь встречаться со мной, никто не должен знать». Он принял условие. Прижав ее к себе, заверял в преданности, давал обещания. «Все будет, как ты пожелаешь, Карла, — услышал он свой голос. — Видишь, я влюблен в тебя». Она вздохнула.
— Мне пятьдесят два года. Слишком много для любви… и для тебя.
— Мне двадцать восемь. Я тоже уже не мальчик. Карла рассмеялась:
— Двадцать восемь! И ты такой красивый. Она погладила его щеку.
— Двадцать восемь — это очень мало. Но… вероятно, мы сможем быть счастливы какое-то время. Если ты будешь хорошо вести себя.
— Как я должен вести себя?
— Я уже сказала. Также ты должен обещать, что никогда не будешь преследовать меня. Я не дам тебе номер моего телефона, и ты не должен приходить сюда без приглашения.
— Как тогда мы будем встречаться? — улыбнулся он.
— Я буду звонить тебе, когда захочу тебя увидеть. И ты не должен говорить о любви. Не должен внушать себе, что любишь меня, в противном случае ты будешь очень несчастлив.
Дэвид снова улыбнулся:
— Боюсь, это случилось, когда мне было четырнадцать…
Он замолчал. Черт возьми, ему не следовало напоминать о разнице в возрасте. Но она улыбнулась.
— Ты любил Карлу, которую видел в кино. Ты не знал настоящую Карлу.
Он прижал ее к себе и ощутил странное волнение. Небольшие груди Карлы касались его тела. Ему всегда нравились крупные женские груди, но сейчас его не огорчало то, что у Карлы их почти не было. Ее тело было упругим, сильным. Он читал, что в юности она готовилась стать балериной, затем ей пришлось бежать во время войны из Польши в Англию, где Карла быстро сделала карьеру в кино. Писали, что она до сих пор ежедневно проводит четыре часа у станка. Она часто меняла квартиры, потому что фотографы, узнав адрес, начинали караулить ее возле подъезда. Дэвид также слышал, что в молодости она была лесбиянкой. Все это он вспомнил, держа ее в своих объятиях. Но то было частью легенды о загадочной женщине, которую до сих пор преследовали фоторепортеры. Сейчас она, казалось, полностью принадлежащей ему… Занимаясь любовью, она льнула к Дэвиду с жаром и страстью молодой девушки. Однако когда все было кончено, занавес падал, и возвращалась Карла-легенда.
Той весной они провели вместе потрясающий месяц. Все, кроме свиданий с Карлой, казалось Дэвиду нереальным. Каждый день он просыпался, не веря, что это чудо происходит с ним. Но всегда оставалась неудовлетворенность — он не мог ей позвонить, боялся отойти от телефона и пропустить ее звонок. С нетерпением ждал его во время работы и деловых разговоров.
И наступил день, когда она не позвонила. Он старался не поддаваться панике. Возможно, ей нездоровится. Или начались месячные. Черт возьми, бывают ли еще месячные у пятидесятидвухлетней женщины?
На следующий день он увидел знакомые фотографии в газетах. Карла отворачивается от репортеров в аэропорте «Кеннеди». Она улетела куда-то в Европу. Дэвид пытался узнать пункт назначения, но она, очевидно, взяла билет на чужую фамилию. Один предприимчивый газетчик, ссылаясь на служащего трансагентства, утверждал, что она улетела в Южную Америку. Но это были только домыслы. Она исчезла — вот все, что он знал.
Он попытался не выдать голосом своего волнения, разговаривая вечером по телефону с Ди. Говорил о ценных бумагах, погоде, о предстоящей Ди поездке в Марбеллу… Когда наконец он заставил себя упомянуть исчезновение Карлы, Дидра засмеялась.
— Дорогой мой, она всегда так поступает. Карла не хочет пускать корни. Поэтому в ее квартире минимум мебели. При наличии комфорта ей бы казалось, что она действительно живет там.
— Она всегда была такой?
— Всегда, — скучающим тоном ответила Ди. — Я познакомилась с Карлой в Калифорнии, когда она находилась в зените своей славы. Я была тогда замужем за Эмери, киностудия Карлы купила его книгу. Разумеется, Эмери, как и многие, мечтал познакомиться с ней. Тебе это должно быть понятно. Эмери знал одного режиссера, который, в свою очередь, знал Карлу. В один незабываемый для Эмери день Карла появилась у нас на ленче. Это было, кажется, в 1954 году. Известность и красота Карлы достигли своего расцвета. Я должна признать, что она действительно обладает каким-то магнетизмом. Я почувствовала это, когда она вошла в комнату. Она отличалась патологической застенчивостью…
Ди засмеялась, и Дэвид почувствовал, что тема оживила кузину.
— Но она тянулась ко мне в тот день. У нее развита интуиция; Карла видела, что лишь я одна не теряю головы от восторга в ее присутствии. Это Карлу забавляло. Я любезничала с ней ради Эмери. И на следующей неделе она действительно пригласила нас к себе выпить.
Ди вздохнула.
— Ты знаешь «Соколиное гнездо»? Там она жила. Не в престижной части «Беверли Хиллз», а среди забытых богом гор, в доме, обнесенном трехметровым забором, почти без мебели. Ее жилище выглядело так, точно она только что в него въехала. Клянусь, в холлах лежали коробки, хотя она прожила там пять лет. Никто не видел все комнаты. Я догадывалась, что обставлены были лишь гостиная и спальня. Она не стала сниматься в картине, основанной на романе Эмери; через несколько лет мы развелись, Карла ушла из кино. Мы встретились с ней и подружились. Но ее надо принимать такой, какая она есть. Три 'С' — скрытность, скупость и слабоумие — ключ к ее личности. Поняв это, ты можешь считать, что знаешь Карлу.
Ди отбыла в Марбеллу, а Дэвид попытался выбросить Карлу из своей головы. Он снова начал встречаться с фотомоделями. Завел роман с Ким Ворен, эффектной голландской фотомоделью, которая обожала Дэвида, однако считала его плохим, эгоистичным любовником. Это заявление девушки потрясло Дэвида. Он всегда был отличным любовником. Но теперь, когда его преследовали воспоминания о Карле… возможно, он потерял какие-то прежние достоинства. Вдобавок на него свалилась весть о замужестве Ди. Всю семью охватила паника. Дэвид отчасти вернулся на землю от потрясения. Ди была гарантом их будущего. Карла отсутствовала, и он должен был думать о бизнесе.
Он погрузился в работу. Обворожил Ким. Через несколько дней она переменила мнение о его мужских достоинствах. Вернувшись к прежней размеренной жизни, он почти радовался тому, что всегда знает, что принесет день. Начал ценить покой. Теперь у него не было безумных взлетов… и мучительных падений. Он мог не ждать часами, когда зазвонит личный телефон, стоящий в офисе.
И вот, восемь дней назад, он зазвонил вновь. Во время важных переговоров. Низкий голос с сильным акцентом. Она вернулась! Через десять минут Дэвид уже звонил в дверь ее квартиры. Когда она здоровалась с ним, ему не удалось скрыть свое изумление. Она словно только что сошла с экрана, на
