Он услышал позади шуршание юбок и почувствовал, как его обволакивает аромат знакомых духов, которыми пользовалась Джорджина. Он повернулся к ней, но она смотрела в окно на непрерывный дождь.
– Ну неужели же он никогда не перестанет! – нетерпеливо произнесла девушка.
Джастин подавил улыбку. Он сам не отличался большим терпением, но сейчас все было по-другому. Джорджину дождь раздражал по одной простой причине: он лишал ее возможности продолжать раскопки. В последний их выход в каменоломню, еще до дождя, она нашла несколько фрагментов скелета, которые, без сомнения, принадлежали доисторическому животному.
– Терпение и еще раз терпение, – успокаивающе сказал он. – Если нам повезет, то дождь сделает за нас часть работы, смоет слой земли и камней над тем местом, где я копал.
До начала этого потопа Джастин усиленно подкапывал основание стенки, пока углубление не стало напоминать пещеру, неглубокую и невысокую, но достигающую двадцати футов в ширину. Он надеялся, что эрозия, дожди и собственный вес обрушат часть почвы и помогут им в поисках.
Достаточно скептически воспринимая его план, Джорджина продолжала работать как обычно, стамеской, с присущей ей осторожностью. Именно таким образом она наткнулась на кости.
Услышав его слова, девушка отвлеклась от созерцания дождя за окном и повернулась к Джастину.
– Как было бы чудесно, если бы ваша идея сработала.
Хотя ее слова выражали надежду, но недоверчивый тон ясно выдавал ее сомнения.
Джастин поразился, как болезненно ранило его это недоверие.
– Вы могли бы больше доверять мне, – покачал головой он.
– Но у меня рассудочный ум ученого. Мне в каждом случае нужны доказательства.
– Возможно, они у вас будут, когда дождь прекратится.
– О, я очень на это надеюсь. – Джорджина повернулась к нему, и на ее лице расцвела улыбка, напомнившая Джастину солнце, проглянувшее сквозь тучи.
Ее глаза излучали тепло, и он мгновенно забыл о дожде и мрачном дне. Какое это имело значение, когда можно наслаждаться ее волшебной улыбкой? Джастин болезненно желал поцеловать ее, желал пробудить в ней ту пьянящую страсть, которую сумел почувствовать в ней еще в Лондоне, а потом здесь, среди развалин старого дома. Более всего ему хотелось заняться с ней любовью, но он не хотел расплачиваться за это своей свободой. Он не намеревался жениться во второй раз, так как слишком хорошо выучил свой урок с Клариссой.
Его губы резко сжались, когда он вспомнил, как шел к алтарю, думая, что женится на обворожительной, милой красавице и как скоро она сбросила с себя эту личину, как змея сбрасывает отслужившую срок кожу.
– Что случилось, милорд?
Голос Джорджины проник в его мысли, возвращая его к действительности. Девушка наблюдала за ним, тревожно нахмурившись. Да, она слишком проницательна, чтобы он чувствовал себя с ней вполне спокойно.
– Ничего, – ответил он. – Мне только хотелось бы, чтобы вы звали меня Джастином.
Он сам удивлялся, до чего ему хочется услышать свое имя, произнесенное ее чистым голоском, который казался ему не менее прекрасным, чем музыка, извлекаемая ею из арфы.
Но вместо того, чтобы выполнить его желание, она спросила:
– А где Лэни?
– Вам это скорее было бы известно, чем мне. Вы же знаете, мне она не особенно доверяет.
– Но она держится с вами все непринужденнее. – И правда, Джастин прилагал немало сил, чтобы улучшить свои отношения с сестрой, и Джорджина всячески помогала ему. – В этом большая ваша заслуга.
Его представление о Мелани, как об угрюмой, тихой и недалекой девочке, сильно изменилось за время пребывания в Пенфилде. В обществе Пенфордов Мелани расцветала и становилась умной и разговорчивой, в отличие от того, как она держалась с ним. Также он был поражен ее энтузиазмом во время раскопок. Все это время Мелани работала наравне с ним и Джорджиной, причем без единой жалобы.
Если честно, то жаловаться готов был он сам. Присутствие сестры уже несколько раз не позволило ему воспользоваться подходящим моментом и поцеловать Джорджину. Джастин решил позволить сестре остаться в Пенфилде, но пока никому не говорил об этом. Если бы он объявил о своем решении, то у него уже не было бы предлога задерживаться здесь дольше.
Джорджина подарила ему еще одну обворожительную улыбку.
– Лэни даже начинает воспринимать ваш юмор.
– Да, – он грустно улыбнулся. – Теперь мне всего раз или два в день приходится объяснять ей, что я шучу.
– Она слишком серьезна, это правда, но какой же еще она могла быть, воспитанная двумя старыми, ограниченными людьми, у которых вообще не было чувства юмора.
«Превосходное описание Дортонов», – подумал Джастин.
– Зря я оставил ее с ними. Вы были совершенно правы, упрекая меня в этом. Вы удивлены?
– Я всегда удивляюсь, когда мужчина признает, что он был не прав, а женщина права.
– Маленькая оса, – воскликнул он. – Неужели вы не можете удержаться, чтобы не ужалить меня?
