Даже спустя столько лет эти мучительные воспоминания разрывали ему сердце.
– Однако впоследствии выяснилось, что он заблуждался, – сказала Лили, и в ее устах это прозвучало не как вопрос, а как простая констатация факта.
Деймон был рад, что она догадалась о беспочвенности грязных обвинений, брошенных ему отцом.
– Да, но только долгие годы отец был уверен, что он прав. А как ты узнала, что он ошибался?
От улыбки Лили у него перехватило дыхание.
– Просто я тебя знаю. Так, значит, в конце концов твой отец узнал правду?
– Да, но к тому времени…
Деймон пожал плечами. Он изнывал от желания заключить Лили в объятия, но опасался нарушить обещание. Ему было невыносимо даже подумать о том, что в ее глазах, светящихся сейчас от восхищения, может появиться горькое разочарование.
– И что же такого ужасного мог подумать про тебя отец? – не удержалась от вопроса Лили.
Деймон не собирался рассказывать эту грязную историю. Во всяком случае, не теперь. Покачав головой, он легко поднялся на ноги.
– Я и так открыл тебе столько всего, о чем не рассказывал ни одной живой душе. И все же мне хотелось бы одну-две семейные тайны не вытаскивать из сундука.
Протянув руку, Деймон помог Лили встать с камня, и они продолжили прогулку по берегу ручья.
21
Спортивный экипаж несся по узкой дороге, извивающейся между раскинувшимися на склонах холмов ухоженными зелеными полями. Лили с восхищением следила за тем, как умело правит Деймон парой великолепных гнедых.
– Быть может, ехать помедленнее? – спросил он.
– Нет-нет! – воскликнула она. – Если можно, мне бы хотелось ехать еще быстрее.
Деймон взглянул на нее, даже не пытаясь скрыть свое изумление.
– Можно, но ты точно этого хочешь?
– Да! – улыбнулась Лили, бросив на него восхищенный взгляд.
Деймон был так красив сейчас в простом, но великолепно сидящем на нем коричневом сюртуке. Как обычно, шейный платок, рубашка и жилет у него были безукоризненно белыми.
Гнедые помчались еще быстрее, и Лили показалось, они вот-вот взмоют в воздух. Проносящиеся мимо них плодородные поля Девоншира слились в сплошную зеленую ленту.
Встречный ветер обжигал лицо и грозил сорвать с нее шляпку. Развязав ленты, Лили обнажила голову. Ветер мгновенно освободил волосы от заколок, и они распустились огненно-золотистым знаменем.
Ей еще ни разу в жизни не доводилось мчаться с такой скоростью, и Лили упивалась пьянящим чувством свободы. Она громко рассмеялась, не в силах сдержать переполняющий ее восторг.
Хокхерст снова мельком взглянул на нее, и жесткие складки на его лице разгладились. Он улыбнулся:
– Нравится?
– О да! – воскликнула Лили.
Возможно, с другим возницей она бы и испугалась, однако Хокхерст так умело управлял лошадьми, что она совершенно не испытывала страха.
Экипаж взлетел на вершину холма. Когда он оказался на гребне, налетевший порыв ветра донес взволнованные неразборчивые крики.
Внизу их взору открылась небольшая долина, по которой текла, извиваясь, узкая речка. Обработанные поля спускались к самым ее берегам. На одном берегу стояли трое детей и что-то кричали. Двое крестьян, бросив мотыги, бежали к ним. С противоположной стороны к реке тоже спешили люди.
– В чем дело? – испуганно воскликнула Лили.
Ветер унес ответ Хокхерста. Экипаж стремительно приближался к каменному мосту, перекинутому через речку. Ярдах в двадцати справа от него на заросшем травой берегу стояли дети. Подбежавшие с противоположной стороны крестьяне оказались как раз против них.
Деймон натянул вожжи, осаживая разгоряченных гнедых.
– Держись! – крикнул он Лили.
Экипаж резко затормозил прямо перед мостиком, и Деймон соскочил на землю. Однако вместо того чтобы направиться к собравшейся на берегу группе, он побежал в противоположном направлении, срывая на ходу сюртук, жилет и рубашку. Схватив с сиденья шляпку, Лили бросилась следом за ним.
Когда она подбежала к речке, Деймон был уже в воде, ярдах в десяти от берега, и стягивал сапоги. Только тут Лили, взглянув вверх по течению, увидела маленького мальчика, запутавшегося в водяных зарослях футах в пятнадцати от берега. И вдруг прямо у нее на глазах сильное течение, подхватив малыша, вытащило его на самую стремнину. Мальчик, судя по всему, не умел плавать, он отчаянно барахтался и бил по воде руками.
Беспомощные крики и проклятия собравшихся на берегу крестьян красноречиво свидетельствовали, что и они тоже не умеют плавать. Уносимый течением, мальчик скрылся из виду под каменной аркой моста.
Хокхерст не раздумывая бросился в реку, сильными взмахами рассекая воду. У взволнованных зрителей
