немного побледнел.
Морган обошел его сзади, с видом фокусника схватил шулера за ворот камзола и как следует тряхнул. Ригсби качнулся вперед, и три карты выпали из его рукава и шлепнулись на стол.
– Да всего лишь вот это, – сказал Морган, – карты в рукаве. А вы имели в виду что-то еще?
Все остальные игроки побросали свои карты и сгрудились вокруг Моргана и Ригсби.
– Ведь вы жульничаете долгие годы, не так ли, Ригсби? Странно, что никто до сих пор не поймал вас на этом.
Ригсби попытался было протестовать, но поднявшийся гул голосов заставил его замолчать. Громче всех возмущались те, кто в свое время оказался жертвой его «везения». А таких набралось немало.
– Этот негодяй ограбил меня на пять тысяч фунтов! – воскликнул один из пострадавших.
– А меня на десять!
– Да его надо вызвать на дуэль! – воскликнул кто-то.
– На дуэль! На дуэль! – поддержали его несколько человек.
Ригсби злобно взглянул на Моргана. Он прекрасно понимал, что теперь двери многих домов для него закроются. А вместе с ними – и тот источник доходов, который позволял ему неплохо жить в течение многих лет.
– Это клевета! – заявил он, побледнев еще больше. – Этот человек пытается свести со мной личные счеты!
– Но едва ли лорд Парнелл мог спрятать в твоем рукаве карты, Ригсби, – резонно возразил кто-то. – Мы все видели, откуда они выпали!
– Тебе не удастся вывернуться на этот раз, – поддержал его другой.
– Морган Парнелл – честный человек. Зачем ему клеветать на тебя? – спросил третий.
– Карты вылетели не из моего рукава! Это просто фокус! Их ловко подбросил Морган. Он уже давно ревнует ко мне. – Ригсби понимал, что в его положении самая чудовищная ложь может сойти, если приправить ее некоторой долей правды и скандальных фактов. – Он просто знает, что его дама раньше принадлежала мне. Леди Уинслоу была безумно влюблена в меня! Думаю, она до сих пор не может забыть наши пылкие ночи!
В комнате повисла мертвая тишина. Все смотрели на Моргана, ожидая его реакции.
Больше всего на свете сейчас Моргану хотелось схватить руками тощую шею Ригсби и сдавить что есть силы, выжимая капля по капле жизнь из этого мерзавца. Он даже сжал руки, представляя себе, как он это сделает. Но, к сожалению, это не помогло бы ему восстановить доброе имя Дэниелы.
Поэтому он всего лишь схватил Ригсби за шейный платок и, рывком притянув к себе, встряхнул.
– Она никогда не любила тебя, негодяй. Ты сначала взял ее силой, а затем оклеветал перед всем светом!
В комнате раздался общий изумленный вздох, вырвавшийся из десятка глоток. Потрясенные зрители застыли, ожидая продолжения.
Теперь Ригсби по-настоящему испугался, однако проговорил прежним хвастливым тоном, который так часто выручал его после этой истории.
– Я мог выбирать себе любых женщин, самых красивых! Зачем мне эта жердь! Она сама была влюблена в меня как кошка!
Среди зрителей пронесся возмущенный гул. Подобное высказывание о женщине не допускалось среди джентльменов. Тем более что многие были сегодня очарованы Дэниелой Уинслоу, и довод Ригсби прозвучал совершенно неубедительно.
– От человека, который шельмует в карты и обманывает своих приятелей, можно ожидать любой низости, – заметил лорд Персиваль, который танцевал сегодня с Дэниелой и был покорен ее живостью и грацией.
Ригсби сразу сник, но все же сделал последнюю попытку:
– Мои слова насчет Дэниелы могут подтвердить Морис Эймс и сэр Джон Уинтроп! Они пользовались милостями этой дамы после того, как она мне надоела! Скажи им, Морис!
Морган до сих пор не замечал Эймса. Он отпустил Ригсби и, развернувшись, увидел его возле двери. Морис Эймс, круглолицый человек среднего роста, казался весьма растерянным. Когда его взгляд встретился с горящим взглядом Моргана, он опустил глаза.
– Да, скажите нам, – обратился к нему Морган, – зачем вы лгали о своей связи с Дэниелой Уинслоу? Ведь это была ложь, не правда ли?
Эймс долго молчал, затем наконец поднял голову и с тяжелым вздохом произнес:
– Да, вы правы, милорд, я лгал. Так же, как и Уинтроп. Мы...
– Замолчи, идиот! – завопил Ригсби.
– Нет, – тихо возразил Морис. – Я больше не собираюсь покрывать вашу ложь, Ригсби. И не могу жить с чувством вины за то зло, которое мы причинили своей ложью леди Дэниеле.
– Но зачем вам понадобилась клеветать на нее? – спросил Морган.
– Да причина все та же, милорд. Мы очень крупно проигрались ему. Мой отец всерьез грозил лишить меня наследства, если я не оставлю игру в карты, и я больше не мог просить у него денег. А Уинтроп был в тот момент на волосок от долговой тюрьмы. Ригсби настаивал, чтобы мы выплатили долг немедленно, не желал давать нам отсрочки, а когда мы сказали, что не в состоянии этого сделать, предложил нам простить наш долг, если мы скажем, будто леди Дэниела... словом, он научил нас, что нужно говорить.
