берег.
Стараясь не показывать своего разочарования, Алекс произнес:
— Я бы хотел сойти на берег вместе со всеми, сэр…
— Зачем? — Капитан нахмурился, его взгляд буравил собеседника, словно хотел проникнуть в самую душу. — Чтобы посмотреть остров? Или чтобы почувствовать удовлетворение при виде плененного Райдера? Ладно, не отвечайте, лучше скажите мне вот что: вам когда-нибудь доводилось терпеть неудачи, мистер Престон?
— Крупных неудач не было, сэр, — поколебавшись, ответил Алекс.
— Нет? Выходит, вы счастливчик. — С этими словами капитан повернулся к лестнице. — Идемте, мистер Престон. Надеюсь, судьба и дальше будет благоволить к вам.
Джек, стоя на палубе в одном ботинке и перекинув разутую ногу через край палубы, неотрывно следил за британским судном, на боку у него болтался мачете. Капитан напряженно всматривался в открытое море и видел, как вдалеке, за рифами, спускали на воду шлюпку.
— Проклятие! Просто не верится. Какого черта им здесь надо?
Пату, придерживая весла, хмуро взглянул на него из шлюпки.
— А я ведь тебя предупреждал, но ты сказал, что тебе все равно.
Джек стал быстро спускаться по веревочной лестнице, затем прыгнул и в следующее мгновение оказался в шлюпке.
— Если бы я не знал правду, я бы побился об заклад, что Саймон и его чертов шотландец нарочно заманили нас в ловушку.
— Хм, — фыркнул Пату, налегая на вёсла. — Кажется, ты говорил, что вы с Грэнджером когда-то водили дружбу…
— Ну и что из этого?
— Если это правда, вряд ли он надеется, что тебе понравится женщина вроде мисс Макнайт.
— Что ты болтаешь, черт тебя подери? Вовсе она мне не нравится. Я ввязался в это только из-за денег, ясно?
Нахмурившись, Джек уставился на дымящие вершины вулканов. По самым грубым подсчетам выходило, что до французского поселения, что на севере острова, два-три дня пути через горы. Но мысль о бегстве претила ему. Пату встретит непрошеных гостей один и позаботится о благополучном возвращении мисс Макнайт на Нойбренен. Черт бы побрал эту чокнутую бабу со всеми ее дурацкими теориями о миграции полинезийцев и заразительным блеском невероятно красивых глаз!
— А если капитан Грэнджер догадается о твоих планах и будет ждать тебя на подступах к Ла-Рошели? — поинтересовался Пату. — Тогда как?
К острову вели только два пути: узкий пролив здесь, у бухты Футапу, и еще один, широкий — с северной стороны у французской гавани Ла-Рошель. Был, правда, и третий путь, совсем узкий и извилистый — каноэ едва могло там пройти, — к тому же находился он с наветренной стороны острова, так что ни один здравомыслящий человек и думать не станет о том, чтобы сунуться туда, тем более в это время года.
— Ну, тогда я буду прятаться поблизости от Ла-Рошели, пока «Барракуда» не отправится восвояси.
Пату вновь усмехнулся:
— Это потребует времени.
— Назовем это меньшим из двух зол. — Джек перегнулся через борт шлюпки и спрыгнул в воду.
— И какова же альтернатива?
— Казнь через повешение. — Джек ухватился за край лодки.
— Да уж. — Пату опустил весла. — А что слышно об аборигенах? Они все еще поедают людей на ужин или как?
— Не всех. Только миссионеров. — Джек с силой оттолкнул лодку, и она стала удаляться от берега. — Не бойся. Кому придет в голову принять меня за миссионера?
— Тебя, может, и нет, — Пату, налегая на весла, бросил быстрый взгляд в сторону шлюпки, уже входившей в пролив, — а вот мисс Макнайт — запросто.
Джек постоял немного, глядя на приближающуюся шлюпку. Волны разбивались о берег у его ног, солнечный свет слепил глаза.
Неожиданно он сорвался с места и бросился бежать, из-под ног во все стороны веером разлетался песок, но капитан пулей несся через пляж, лавируя между редкими кокосовыми деревьями. Вот она, дорожка, по которой несколько часов назад ушла Индия Макнайт! Ему нужно только перебраться на ту сторону горы, а там есть тропинка, которая выведет его на северное побережье острова.
Заросли сгущались, и Джек слегка замедлил бег: его рубашка прилипла к спине, пот катился по лицу, застилая глаза. В былые времена для него не составляло труда пробежать несколько миль подряд, и хоть бы что. «Вот черт, — подумал он, хватая ртом воздух, — бренди и кава-кава когда-нибудь совсем меня доконают».
У развилки Джек остановился, постоял, тяжело дыша, с закрытыми глазами, а затем, потирая ладонью мокрый лоб, посмотрел прямо перед собой. Следы. На дорожке были следы. Однако здесь прошли не аккуратные ботинки мисс Макнайт, следы которых он приметил еще на пляже, — огромные следы косолапых босых ног были буквально повсюду. По-видимому, и аборигены прошли здесь лишь чуть раньше Индии.
— Проклятие, — пробормотал Джек. Он не мог отвести взгляд от этих ужасных вмятин в сырой грязи. Лишь одна пара обутых ног, остальные — босые, и все эти следы вели к вершине. Он стоял на пересечении двух тропинок, разрываясь между желанием немедленно бежать на север, в спасительные джунгли, подальше от Саймона Грэнджера и его вооруженных до зубов головорезов, которые наверняка уже захватили «Морского ястреба», и стремлением поступить вопреки всякому здравому смыслу — иными словами, совершить самоубийство.
Джек убеждал себя, что, возможно, все не так уж плохо — ведь мог же он ошибиться. Может, это никакие не людоеды, а даже если и так, не исключено, что они сыты и все обойдется. Он говорил себе, что мисс Индия Макнайт заранее знала обо всех грозящих ей на этом острове опасностях, и не его вина, если она упряма как ослица и решила во что бы то ни стало увидеть эти чертовы «Лики Футапу». К тому же она наверняка уже отправилась в обратный путь: Джек сразу понял, что эта женщина из тех, кто все детально обдумывает и приходит на встречу задолго до условленного времени. Все будет хорошо. И даже если мисс Макнайт попала в беду, бравые британские военные, охотящиеся за ним, обязательно ее спасут.
Если, конечно, Саймон Грэнджер поверит Пату. А вдруг британцы решат, что мальчик все придумывает, вдруг они не поверят в существование странной женщины в широкой юбке из шотландского пледа, с тропическим шлемом на голове? Если они заставят Пату сняться с якоря до истечения трех часов, на которые рассчитывает Индия? Что тогда станется с настырной мисс Индией Макнайт, будь она трижды неладна?
Долго, опасно долго стоял Джек на распутье, не в силах решить, куда же ему идти. Он поворачивался то в одну сторону, то в другую и даже сделал несколько шагов по дорожке, что вела на север, прочь от Саймона Грэнджера, от Индии Макнайт и от зловещих следов…
И вдруг, проклиная все на свете, он решительно повернул к вершине Футапу.
* * *
Закончив рисовать «Лики Футапу», Индия взглянула на часы. Времени было еще вполне достаточно, и она решила получше рассмотреть края вулкана. Кратер был добрых три четверти мили в ширину, ужасно глубокий, а вокруг простиралась безжизненная голая скалистая земля, сплошь засыпанная серой золой. Девушка подошла к краю пропасти как можно ближе и заглянула в огнедышащий котел, наполненный красно-оранжевой лавой и раскаленными камнями. В какой-то момент она даже испытала благоговейный ужас перед неукротимой стихией. «Вот они, все недра земли, вывороченные наружу», — подумалось ей. И тут фонтан огненной лавы, словно выстрел из пушки, вырвался из кратера неподалеку: пылающий и брызжущий во все стороны огненный поток поднимался все выше и выше, а затем вдруг осыпался на землю черной, словно обессилевшей, массой.
Только после того как стихия немного успокоилась, Индия заметила небольшую каменную плиту у самой пропасти, булькающей, как котел с варевом, всего в трех-четырех сотнях футов от нее. Ну прямо смотровая площадка! Похоже, эту плиту создала вовсе не матушка-природа. Любопытство Индии росло. Она посмотрела на часы и в нерешительности поджала губы. Вообще-то ей пора было возвращаться. Если она займется осмотром плиты, времени у нее останется совсем в обрез. С другой стороны, она на всякий случай оставила на обратную дорогу чуть больше времени, чем требовалось, да и до площадки рукой подать. И потом, если она не преодолеет эти четыреста футов достаточно быстро, то в любой момент просто повернется и двинется в обратный путь. В конце концов уговорив себя, Индия двинулась к плите, осторожно пробираясь по ненадежной кромке вулкана и не забывая поглядывать на часы.
* * *
Черт побери, да где же она?
Джек стоял в тени «Ликов Футапу» и крутил головой во все стороны. Его взгляд скользил по бело-розовым скалам, по продуваемым ветром открытым просторам, по ярко-синему небу и зубчатой стене зеленых джунглей, простиравшихся до самого моря. Хоть бы какой след или клочок клетчатой юбки. Куда же, в конце концов, она подевалась?
Следы босоногих островитян свернули в другую сторону еще у горячих источников, но Джека это не успокоило: его очень нервировал подозрительный запах, хотя, конечно, это мог быть чей-то вполне безобидный обед. Он прочесал в поисках шотландской ослицы все окрестные заросли, однако и о собственной шкуре тоже забыть не мог: ему совсем не улыбалась идея бесславно закончить свою жизнь в котле с супом.
Остановившись у обрыва, Джек внимательно оглядел под скалой бухту: надо быть осторожным, чтобы кто-нибудь из зорких матросов Грэнджера не разглядел его здесь, на голой вершине. Болтаться на рее английского корабля ничуть не лучшая перспектива, чем быть сваренным в супе. Джек лег на живот и подполз к самому краю пропасти. На «Морском ястребе» остались всего два матроса и офицер, в то время как знакомая фигура, высокая и прямая, стояла на носу лодки. Щедро смазанные маслом ружья зловеще поблескивали у матросов в руках.
Итак, это был Саймон собственной персоной. Что ж, Джек и прежде ничуть не сомневался, что он придет.
Когда-то они были как братья — Джек и этот человек, посланный схватить и повесить преступника. Познакомились они еще в бытность гардемаринами, а потом оба были назначены на корабль к вздорному и сварливому капитану по имени Горацио Гладстон. Поначалу они просто не выносили друг друга: их характеры, взгляды, их прошлое — не найти было более непохожих людей. Саймон, выходец из старинного уважаемого гэмпширского семейства, вырос в мире аккуратных изгородей, зеленых полей, на которых выбивались из сил местные фермеры и откуда каждый стремился уехать в Итон, Харроу или Винчестер. А вот Джек родился на дикой австралийской земле, его детские воспоминания связаны с бескрайними просторами, стадами овец и мустангов и шумными веселыми праздниками местных племен. Его семья многого бы добилась, если бы ее представители не были так вспыльчивы и праздны, и еще так горды своими корнями — лондонскими карманниками и ирландскими проститутками, высланными в Австралию много лет назад. Антипатия между Джеком и Саймоном возникла мгновенно, однако она не помешала им однажды поклясться в вечной дружбе.
Словно почувствовав что-то, Саймон поднял голову, и его внимательный взгляд скользнул по скалистым вершинам. Джек пригнулся, опустил голову и слегка подался назад. Он всем существом ощущал, как жжет его голые плечи солнце и как сильно бухает сердце в груди. Если поторопиться, можно еще вернуться к развилке и скрыться от преследователей в северной части острова. Они, конечно, попытаются его догнать, но у Джека есть немалое преимущество перед ними — он много лет прожил в джунглях, а Саймон был и остается человеком моря.
Лениво кружащая над головой морская птица внезапно привлекла внимание Джека, и тут он заметил, что на кромке вулканического кратера стоит женщина в широкой клетчатой юбке, с альбомом в руках. Ее внимание было приковано к чему-то, чего Джеку было не разглядеть. «Что, ради всего святого, она там делает? — подумал он, моментально развеселившись. — Ей давно пора возвращаться в бухту».
Придерживая рукой мачете, чтобы тот не бился о камни, Джек скатился со скалы и осторожно выпрямился. Он хотел было уйти и оставить мисс Индию Макнайт заботам Саймона и его людей, как вдруг его внимание привлек обнаженный черный зад, сильно перепачканный грязью, а затем и его обладатель, который крадучись приближался к Индии.
