ремонте. На лестнице было душно и темно; площадки завалены картонными коробками и плетеными корзинами. Некоторые явно пролежали здесь уже много лет.
Чэнь еще снизу увидел в чердачном окне мамин силуэт; она смотрела на него из-за наполовину отдернутой шторы.
– Давно не звонил, сынок.
– Извини, мама. В последние дни я был очень занят, – сказал он, – но я постоянно думал о тебе. И о нашей комнате тоже.
Знакомая – и вместе с тем незнакомая комната. На покосившемся комоде фотография в рамочке. Отец снялся в сороковых годах, в шапочке и мантии. Молодой ученый с серьезным взглядом; его ждало блестящее будущее. Фотография блестела на свету. Мама стояла возле.
Она так никогда по-настоящему и не оправилась после смерти отца, хотя внешне вроде бы держалась стойко. Сейчас мама каждый день ходит за продуктами на рынок, болтает с соседями, по утрам занимается гимнастикой тайцзи. Несколько раз Чэнь пытался дать маме деньги, но она всегда отказывалась. Мама настаивала, чтобы он откладывал деньги для себя.
– За меня не волнуйся, – заявила мать, особо выделив «за меня». – У меня много дел. Почти каждый день разговариваю по телефону с твоим дядей, а по вечерам смотрю телевизор. С этого месяца телеканалов стало еще больше.
Мама приняла от него всего два подарка: телефон и цветной телевизор.
Телефон, строго говоря, был не совсем его. Управление полиции распорядилось в свое время установить аппарат для своего сотрудника вне очереди. После того как Чэнь получил отдельную квартиру, ему провели телефон и туда. Теоретически старшему инспектору следовало сдать прежний телефон, но он настоял на том, что обязан каждый день говорить с матерью. Ей уже за семьдесят, и живет она совсем одна. Секретарь парткома Ли тогда не стал возражать; Чэню все равно что вручили чек на три тысячи юаней. Сам телефонный аппарат стоил совсем недорого, но очередь на установку телефона в Шанхае была нескончаемой. При данных обстоятельствах установка телефона вне очереди стоила бы целое состояние, не говоря уже об огромном количестве документов, которые следовало собрать, чтобы доказать, что телефон необходим.
Для мамы телефон – бесценное лекарство от одиночества.
И телевизор тоже. Он купил его по госцене, на распродаже – вполне доступно при его уровне зарплаты. К тому же заведующий магазином хорошо его знал. Почему бы и нет? Во время культурной революции дом, в котором жили родители, разграбили хунвейбины. Вначале восьмидесятых, после реабилитации, им возместили убытки. Но убытки подсчитывали в соответствии с ценами пятнадцатилетней давности. Например, обручальное мамино кольцо с бриллиантом в пять каратов оценили в треть стоимости небольшого цветного телевизора!
– Чаю выпьешь? – спросила мать.
– Да.
– А к чаю – засахаренный боярышник из Сучжоу.
– Вот здорово!
Чэнь взял у мамы чашку и блюдце. В изумлении посмотрел, как она вынимает из волос цветок жасмина и бросает себе в чашку. Он никогда не видел, чтобы жасминовый чай делали таким странным образом. На темно-зеленой поверхности чая медленно раскрывались белые лепестки.
– Думаю, в моем возрасте могу немного побаловать себя. Всего двадцать фэней за веточку.
– Чай со свежими цветками жасмина! – воскликнул Чэнь. – Замечательная мысль!
Он обрадовался, что мама не бросила цветок и в его чашку.
Чэнь понимал, что маме приходится экономить буквально на всем. Несмотря на то что ее муж был известным ученым, он не оставил после себя практически ничего, кроме книг, которые она никак не могла решиться продать. Будучи вдовой известного человека, мама считала себя выше торговли. Но на ее пенсию едва можно свести концы с концами. В следующий раз надо будет купить ей настоящий жасминовый чай, пообещал себе Чэнь. Знаменитый чай сорта «Облако и туман» с Желтых гор.
Мама поставила чашку на стол и качнулась в ротанговом кресле-качалке.
– Итак, – сказала она, – расскажи, как у тебя дела.
– Все нормально, – ответил Чэнь.
– А как же самое главное дело в жизни?
Этого вопроса он заранее боялся. Мама имела в виду свидания с девушкой, женитьбу, рождение ребенка. Он всегда отговаривался занятостью, что, собственно, было правдой.
– Мама, у меня сейчас столько дел на работе…
– Значит, у тебя не хватает времени даже на то, чтобы задуматься о женитьбе? Верно? – спросила мама, хотя заранее знала, каков будет ответ.
Он кивнул, будучи почтительным сыном, хотя и вспомнил изречение, которое приписывают Конфуцию: «Есть три вещи, которые делают человека плохим сыном, и отсутствие потомства – самая серьезная из них».
– А как же Ван Фэн?
– Она уезжает к мужу в Японию. – Помолчав, Чэнь добавил: – А я помогаю ей с получением визы.
– Ну что ж… – Чэнь не услышал в мамином голосе разочарования, – возможно, сынок, для тебя так даже и лучше. Если честно, я рада. Она ведь замужем – по крайней мере, номинально. Ты не разрушишь чужую семью; это достойный поступок. Будда благословит тебя за него. Но с тех пор как ты расстался с той девушкой в Пекине, кажется, Ван единственная, кто тебе небезразлична.
– Мама, давай о чем-нибудь другом, ладно?
– Помнишь Янь Хун, телеведущую? Сейчас она на Восточном канале настоящая знаменитость. Все говорят, какая она красавица. Золотой голос – и золотое сердце. На прошлой неделе я случайно встретила ее в 1-м универмаге. Раньше она часто звонила тебе по вечерам – я узнавала ее по голосу, – но ты никогда ей не перезванивал. Сейчас она счастливая мать; у нее славный круглолицый сынишка. Но она по-прежнему ласкова ко мне, называет тетушкой.
– Нас с ней связывали сугубо профессиональные отношения.
– Перестань, – отмахнулась мать, нюхая жасминовые лепестки в чашке. – Ты прячешься от жизни, как рак-отшельник в свою раковину!
– Жаль, что у меня нет настоящей раковины. Может, она бы меня защитила. Последние две недели у меня столько дел! Сегодня первый раз мне удалось урвать пару часов, – сказал Чэнь, пытаясь переменить тему. – Вот я и приехал к тебе.
– За меня не волнуйся, – повторила мать, – и не уклоняйся от разговора. Учитывая твою теперешнюю зарплату и твое положение, тебе нетрудно найти себе жену.
– Мама, даю слово, – сказал Чэнь, – в ближайшем будущем я найду тебе превосходную невестку.
– Не мне, а себе.
– Да, ты права.
– Надеюсь, у тебя есть время, чтобы поужинать со мной?
– Если только ты не будешь ради меня возиться.
– Не буду. – Мать встала. – Просто разогрею вчерашние остатки.
Остатков не так много, решил Чэнь, заглядывая в маленький навесной бамбуковый шкафчик. Покупка холодильника для нее непозволительная роскошь.
В шкафчике оказалось только блюдце с квашеной капустой, бутылочка соевого соуса и полтарелки холодных побегов сои. Но после недели экзотических деликатесов в обществе Оуяна миска водянистой рисовой каши и капуста оказались вполне съедобными.
– Не беспокойся, мама, – сказал Чэнь, сдабривая рис каплей соевого соуса. – В октябре меня отправляют на курсы при Центральной партшколе. После этого у меня будет больше времени на себя.
– Неужели ты всю жизнь собираешься быть полицейским? – спросила она.
Чэнь изумленно воззрился на мать. Он не был готов к подобному вопросу. Особенно сегодня. Горечь в ее голосе потрясла его. Он знал, что его профессия ей не по душе. Мама надеялась, что ее единственный сын станет ученым, пойдет по стопам отца. Но ведь в полицию он попал не по собственной воле. Странно, что она заговорила о смене профессии только сейчас, после того как он стал старшим инспектором.
