редкое удовольствие, и их наслаждение было полным. Вскоре студент снова запустил в нее удилище и просил:
— Иди на меня, а потом я еще разок тебя поддену.
Она приподнялась и поднесла ему лоно. И долго так было, и не один раз.
Близилась четвертая стража, а он все гулял по этому цветастому лугу. Он приумножил усилия, и наконец настал миг спустить тетиву. Он вытащил жезл, давая возможность Чжэньнян перевести дух, и потом в бешеном порыве снова погрузился в нее. На миг студент замер и затаил дыхание, а потом разом спустил тетиву. Эссенция плоти истекала из него столь обильно, как если бы это был не опустошающийся ян, а бьющий из-под земли горячий источник. Жизненная влага походила на крутой кипяток, и от неожиданности Чжэньнян несколько раз вскрикнула. Она закрыла глаза и стала недвижна, словно бы мертвая. Но все ее существо выражало радость и умиротворение. Скоро они заснули в объятиях друг друга. Но едва посветлело, встали. Первой из спальни вышла Чжэньнян. Она отперла все двери в доме. Потом из комнаты потихоньку выскользнул студент. Через какое-то время он пришел в комнату к госпоже Лань справиться о здоровье. Та сказала ему:
— Дорогой племянник, душа и тело мои спокойны, когда я вижу тебя. Но надо отдавать себе отчет — трудно избежать тех сумерек, что ожидают меня.
— Тетушка, велите своему племяннику позвать лекаря. Пусть осмотрит вас.
— Боюсь, проку не будет, — все равно, что «пить горькую воду». Истекли годы моей жизни. Не смерти страшусь, а беспокоюсь за дочерей. Но когда ты живешь в моем доме, мне спокойнее. И сколько тут ни думай, одно остается — просить тебя принять на свои плечи заботу о моем доме.
— Тетушка, успокойтесь, не думайте об этом. Вам непременно станет лучше.
Успокоив тетку, студент вышел. Дочери остались у постели больной.
— Матушка, как провели ночь? — спросили они.
— Живу с одной мыслью — протяну ли с рассвета до заката. Похоже, не жилец я и недолго осталось мне пребывать на этом свете.
Дочери стояли подле ее постели, и слезы многими струями лились по их щекам. Если не помощи всеблагого неба, то откуда еще могли они ждать поддержку! Не прошло и нескольких дней, как болезнь обострилась.
Неожиданно в их доме появилась Пань Жолань. С плачем сообщила:
— Матушка скончалась. В доме не осталось человека, который взял бы на себя ведение похорон. Может ли матушка-наставница оказать мизерное благодеяние? Не дожидаясь ответа, готова принять порицание и гнев.
Услышав новость, госпожа Лань преисполнилась горя, с трудом ответила:
— Никак не думала, что госпожа Пань упредит меня в этом печальном деле. Как жаль мне ее! Теперь дочь осталась одна-одинешенька на всем белом свете. — Слезы полились из ее старых глаз. — Жолань! Ты как дочь мне. А готов ли гроб для погребения?
— Ничего не готово, — ответила та со слезами. — Да и погода теплая, не знаю, как уберечь тело от тлена.
И, сказав так, она снова горько зарыдала. Тогда госпожа Лань отдала Чжэньнян распоряжения:
— Чжэньнян! Попроси племянника зайти ко мне. Чжэньнян позвала секретаря матери и повторила ее
просьбу. Прошло немного времени, и студент уже входил в покои тетки. Увидев Пань Жолань, поклонился ей и обратился к тетке:
— Тетушка! Пришел по вашему зову.
Госпожа Лань велела Чжэньнян выдать студенту пятнадцать ланов серебра и приказала ему на эти деньги купить гроб и погребальное платье для усопшей.
— А если серебра не хватит, то пусть Чжэньнян даст и шелка, — так сказала она ему.
Студент решил сам отнести деньги. А тетка, ее дочери и Жолань принялись горько оплакивать усопшую, выказывая тем свое глубокое соболезнование.
— Жолань, — обратилась к ней госпожа Лань. — Ты можешь вернуться домой вместе с господином студентом. Проследи за приготовлениями к похоронам.
Жолань откланялась и ушла. Чжэньнян и ее сестры, преисполненные сострадания к Жолань, просили мать:
— Матушка! Печальная девичья доля! Ведь у Жолань после смерти матери никого нет на всем белом свете.
Чжэньнян и ее сестры разрыдались. Видя бесприютность Жолань, госпожа Лань согласилась взять ее в свою семью.
Было около полудня, когда студент и Жолань пришли домой. Скоро все было готово для похорон. Студент залюбовался красотой Жолань: какая мягкая, нежная кожа, и как изящна, хотя и в простом траурном платье. Девушка походила на нефритового отрока. Ее красота влекла его, и он не мог сдержать порыва. Видя, что студент жаждет любви, Жолань обрадовалась, хотя смерть матери и омрачила ее жизнь.
— Матушку похоронят, и я останусь одна на всем белом свете. Разве не отрадно было бы отдать себя под крыло молодого господина? Но пусть он вначале подумает и решит, действительно ли его склонности ко мне хватит надолго. А если он возжелает меня, я тотчас предстану пред его ликом и поклонюсь ему как супругу. Сейчас же не могу последовать его желанию, ибо чту обряд.
Вместо ответа студент привлек девушку к себе. Наклонился к ней и нашел ее губы, сочные и красные, точно вишни. Жолань не сопротивлялась. Потом он нашел ее язык и коснулся его. Студент был охвачен желанием, он долго не оставлял ее губ, потом сильным рывком стянул юбку с бедер и прижал к себе.
— Ваша раба — девственница, как говорится, «желтый цветок». Отложим до другого раза. Минуют сто дней траура, и тогда соединим сердца. Зачем торопиться? Теперь я осталась одна, и господин решит, брать ли меня под свое крыло.
Вот уж поистине:
Но увы! Студент знал одно!
— Хотя и есть резон в твоих словах, зачем же чувствам ставить препоны, — ответил он и, еще теснее прижав ее к себе, наклонился над ней. Она позволила ему забраться под нижнюю юбку и нащупать цветок.[33] Он погладил створки раковины. Потом быстро вытащил янское орудие и показал Жолань. Попросил взять в руку. Но Жолань была девственницей. Она застыдилась и покраснела до ушей. Но, понуждаемая студентом, она взяла удилище в руку и погладила. Потрясенная происшедшим, в сердцах сказала ему:
— Господин Фын! Ваше орудие слишком жесткое и острое! Да разве смогу я принять его в себя? — И с этими словами она отвела его в сторону и оттолкнула студента. Студент не стал принуждать ее.
— Вашему глупому провожатому и вправду пора возвращаться.
— Простите, оттолкнула вас. Но если намерены жить со мной, как говорится, до ста лет, ваша раба согласна. Об одном прошу: минует срок траура, и тогда я разделю с вами изголовье.
Студент был ублаготворен ответом. Он улыбнулся ей и ушел. С того раза он тайком ходил к Жолань. Жолань нравились его объятия. Но всякий раз он целиком владел собой.
Вернувшись к госпоже Лань, студент представил ей полный отчет о делах, и та признала, что
