И надо ль, в себе не поняв ничего,
В другом бесконечно искать своего?
Плывет между мусора, плещет луной,
Консервною банкой играет с волной,
Из радуги нефти соломкой зари
Пускает мгновенных миров пузыри.
— 'Потише! Заденем!' — кричат ей с баржи,
И хлебные крошки бросают бомжи.
Григорий Бондаренко АНОНС
В Живом журнале, который я не веду, заполнял тест на политические пристрастия. На заданный вопрос есть пять-шесть заданных ответов, ограда, куда нас удобно загнать, даже либертарианцев. Так вот, спросили про любимое чтение, и одним из возможных ответов был 'Священное Писание'. Я и нажал там кнопку, потому что св. Иоанна Златоустого читал мало, а Ницше здесь вообще не при чем. Тем более что недавно я приобрел репринтную Острожскую Библию, о которой года четыре мечтал. В итоге меня записали в национал-консерваторы, кем я, наверное, и являюсь.
Вообще, я всегда проще себя чувствовал в мире навешанных ярлыков, в мире, получившем названия, только от меня, конечно, а не от чужого дяди. В таком мире есть место и для леса без названий, но только определенное место. Во множестве мудрости, как на самом деле говорил Соборник, множество разума, но 'приложивыися разуму, приложит и болезнь'. Оттого-то и 'жаль весь мир и человека жаль'. Мы могли бы быть чем-то большим, если б знали эти настоящие названия, а так 'мира ли, морока ли, стиха ли бледное отражение мы сами'. Надеюсь лишь, что когда-нибудь мы узнаем эти названия.
Григорий Бондаренко
Дмитрий Поляков ТОСКА ПО РОДИНЕ
Многие наши люди, оказавшись на Западе, часто путают Тоску по Родине (чувство, несомненно, глубокое и сакральное) с другим чувством, тоже хорошим, но несакральным — внутренним неприятием глубокого уродства западной жизни. Не диво: Запад, особенно Европа,— место действительно глубоко отравленное и невыносимое для любой еще не мертвой души.
В Америке, благодаря ее большим пространствам, можно хотя бы спрятаться в пустыне, в горах или в лесу; и, в самом деле, находятся же там люди, которые и скитаются, и прячутся в лесах, и заседают в неких подпольях; например, те же Identity Christians, люди, приятные во всех отношениях.
А в Европе, где свободных пространств не осталось, живому человеку деться уж совсем некуда. Любой современный европейский город суть срам и самая бесстыдная пустота; а пагубная, похожая на паутину сентября, завеса тонкой педерастии витает над крышами европейских домов, над прохожими и светофорами. Завеса эта скрывает цвета настоящего неба, мертвит и преломляет солнце, из-за нее и все иные небесные светила почти не видны, но лишь угадываются с большим трудом.
