Такие вот метаморфозы творились не только по стране, не только вокруг жизни поэта, но и в нём самом. И так до самой смерти, пока от усталости не отрёкся от мифических и впустую рекламируемых прав человека.
Всё-таки трагичной была его 'тихая лирика', и во многом от неуверенности, жившей в самом поэте. От комплекса вины за свою лиричность.
Но я же в лирике завяз
И головою. И душою.
И дальше — никуда , давясь
Её трясиной дорогою.
Когда её тщету пойму,
Я, может, стану трактористом…
Что это — очередное поражение лирика? Очередная усталость? Очередная попытка предательства 'тихой лирики' во имя действенной риторики? Как долго же он боролся с самим собой и своим призванием. В настоящей поэзии за всё приходится расплачиваться сполна, и жизнью тоже.
Когда читаешь последние его избранные, изданные посмертно томики стихов и видишь в них лишь шедевры русской лирики, кажется, что и на самом деле, начиная с пятидесятых годов поэт был верен себе. Он и на самом деле был верен, только потому, что каждый раз возвращался как проклятый к своей теме, к своему призванию.
