И та восставшая из пепла забвения Новая Готика, которую мы сегодня наблюдаем в геополитике — 'великая инквизиция' в лице США и их пресловутая борьба с мировым терроризмом ('охота на ведьм') — была бы невозможна без реанимации готического сознания как основной доминанты в массовом сознании современного западного мира. Помня о механизмах воздействия на массовое сознание ('информационный террор'), отныне несложно и угадать, куда в следующий раз опустится 'молот ведьм',— достаточно проследить географию недавних перемещений голливудских суперменов и 'спасителей человечества': Куба, Северная Корея… До этого на заднем фоне борьбы Запада с 'врагами рода человеческого' мелькали Сербия и Ирак. А в последнее время, всё чаще виртуальным полем битвы за 'будущее человечества' становится начиненная ядерным оружием и малоуправляемая постсоветская Россия…
“ГОСПОДА НАТЕ-С”
Надо, разумеется, отдавать себе отчет в том, что за минувшие пятнадцать лет дембольшевизма в России Запад достаточно активно пытался и у нас создать благоприятные условия для формирования готического сознания, внедряя те же образцы транснациональной масс-культуры и выстраивая через либеральные СМИ ту же безотказную систему 'информационного террора'. Однако очевидная неудача этого проекта, что вынуждены сегодня признать уже и его заказчики, и исполнители, обусловлена удивительно стойким русским национальным менталитетом, точнее — его православной образующей. Именно осознание этого исторгло у известного русофоба и политолога Збигнева Бжезинского нечаянное признание: 'После падения коммунизма наш главный враг в России — Русское Православие'. Согласитесь, больше похоже на вопль отчаяния. Впрочем, отдает еще и традиционными для Запада спесью и 'невежеством' (выражение Пушкина) по отношению ко всему незападному, ведь чтобы понять всю обреченность попыток формирования у русских готического сознания, достаточно знать тот простой факт, что СРЕДНЕВЕКОВЬЕ В РОССИИ И НА ЗАПАДЕ БЫЛО КАЧЕСТВЕННО РАЗНЫМ, и если в одной части христианского мира царила мрачная готика с Дюрером и Босхом, где основатели 'монашеских орденов' и неугомонные 'святые отцы' регулярно отправляли на костер сотни тысяч 'ведьм, колдунов и евреев', то в другой — небесно-синий Андрей Рублев, божественный Дионисий и такие тишайшие смиренножители, как Сергий Радонежский и его многочисленные ученики.
Таким образом, выяснилось, что готическое сознание нельзя НАВЯЗАТЬ там, где его не было, а можно только РЕАНИМИРОВАТЬ там, где оно когда-то было. Впрочем, геополитические заказчики Новой Готики постарались и из этого извлечь выгоду, и, вытащив из запасников траченную молью 'советскую угрозу', мгновенно перекрасили ее в 'русскую'. По принципу: если 'русских' не удалось включить в общее поле западного массового сознания с его вездесущими фобиями, значит, русские будут по-прежнему питать собою одну из самых стойких и многовековых фобий — русофобию. Достаточно сегодня побывать в любой из западных стран, чтобы совершенно отчетливо это осознать — современный образ России, который создают международные СМИ, это образ бандитской страны, населенной дикими и свирепыми людьми. Этот же образ, поняв, что он востребован на Западе и хорошо оплачивается, старательно поставляют зарубеж и наши либеральные писатели — все эти, как я их называю, 'господа нате-с'… (— Хочите против коммунистического режиму? Нате-с… — Хочите русского сексу и извращений? Нате-с… — Хочите грязи и ужасов про русских? Нате-с…) Поэтому отнюдь не случайна реакция немецких газет на сорокиных и всю эту 'ёпэрэсэтэ-компанию', направленную министерством печати на книжную выставку во Франкфурт: 'Бандитская Россия привезла бандитскую литературу!' Извиняйте, уж чего заказывали-с…
Но, слава Богу, в России сегодня создается не только 'заказная' литература, и новая повесть Игоря Аверьяна, послужившая поводом для всего этого разговора — тому подтверждение. И здесь нельзя не упомянуть об одной из самых важных культурно-исторических интуиций автора повести 'Из глубины багряных туч'. Как мы помним, Средневековье знает два основных 'фаустовских' сюжета: сделка с дьяволом и борьба с ним. Так вот, борьбу с ним, правда, по всей видимости уже запродав нечистому свою душу, один из героев повести, лорд Литтлвуд, начинает как… 'борьбу с параллелепипедами', т.е. С ГОТИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ ПРОСТРАНСТВА, которую он считает несомненным изобретением дьявола, и даже залогом его неизбежного торжества над человеком до тех пор, пока тот, как в стальных тисках, находится внутри этого царства прямых углов и параллелепипедов. И что же, объявив войну дьяволу, сей английский аристократ выстраивает для себя дом без единого угла, странно напоминающий… купол православного храма! И это — решающий образ! Ведь в нем говорится не только о военно-техническом, но и о культурно-историческом (в данном случае, архитектурном) противостоянии Русского Средневековья Западноевропейской Готике. В этом же образе заключен и символ наших будущих побед в недалеких уже противостояниях эпохи Нового Средневековья, именно там, под куполом православного храма суждено собраться пока еще очень разрозненному и безначальному русскому миру. И очень важно, что XXI век в нашей литературе начинается с напоминания об этом.
Сергей Львов УСТОЙЧИВЫЙ ПРИМИТИВ
Были у нас в 20-е и 30-е годы прошлого века А.Жаров, И.Уткин, А.Безыменский, М.Голодный и другие, подобные им пролетарские поэты, которые бурным потоком хлынули на страницы советских изданий, заполняя их словесной халтурой. Новая власть создавала пролетарскую культуру, и ей нужны были поэты из массы и для массы. Поэтому в литературу, как в солдаты, шли и те, кто едва успел выучиться грамоте — неважно, был у него талант или нет. Низкий художественный уровень такой литературы коробил даже Горького. Маяковский не раз поднимал свой голос против этого пролетарского примитива, называя его представителей 'кудреватыми мудрейками' и 'мудреватыми кудрейками'.
Но в литературной борьбе 20-х годов 'кудреватые мудрейки' оказались победителями. Попутчики и футуристы во главе с Маяковским (его тоже считали попутчиком) отступили, и русская поэзия долгие годы оставалась скованной социальным заказом, получившим в 30-е годы название 'соцреализм'. Были единичные попытки вырваться из этих оков (Пастернак, Заболоцкий и др.), но абсолютное большинство писало так, чтобы было понятно массам и чтобы нравилось партии.
Все достижения поэтических школ начала ХХ века пошли насмарку. Всё было объявлено ненужным и вредным. Маяковского тоже хотели 'сбросить с парохода современности', но его, уже мертвого, Сталин всё-таки по праву назвал 'лучшим, талантливейшим поэтом... советской эпохи'. Кстати, Маяковский остался таким и до конца этой эпохи.
Но вот наступили другие времена, исчезли цензура, партийный контроль, социальный заказ. Кажется, можно было бы оглянуться назад, проанализировать достижения начала прошлого века, извлечь всё полезное. Но... Берешь в руки 'Литературную газету' (2004, №15) и, помимо прочего интересного материала, встречаешь 'Неразличимые сны' Ю.Кублановского.
