личной охраной, выгрузился у казино «Спирит», где собирался весело, как ему казалось, провести ночь. Отметить победу. Часть его людей, возглавляемая самим Правиловым, умчалась в направлении набережной Днепра.
– Золотишко повезли ханырить, – разъяснил ситуацию Протасов. – Без базара, отвечаю. На конкретный заныр.
– Какое золотишко, Валера? – не понял Андрей.
– Какой ты, блин, тупой, все-таки. То золотишко, что мы сегодня охраняли.
– Камни Ледовой взял на фа-фабрике. Целый ди-дипломат необработанных алмазов, – спокойно уточнил Армеец. – А по-повезли в Осокорки. Там у-у Виктора Ивановича особнячок имеется.
– Атасов! А, Атасов? Среди нас, как я погляжу, завелась сильно приближенная к императору особа?! – съязвил Протасов, одарив Эдика уничижительным взглядом.
– У-ушки просто нужно иногда о-открывать и с-слушать, что во-вокруг говорят, – огрызнулся Армеец. – По-поведенный на своем золоте.
– Кто это, блин, поведенный?
– Заткнитесь, типа, оба! – рявкнул Атасов, которому надоело. – Поехали.
– А мы ку-куда?
– В никуда. Давай, Валера, на базу.
Они без приключений добрались в особняк на Воровского. Ждать Правилова пришлось пару часов. Олег Петрович объявился в девять вечера.
– На сегодня, ребята, все. Отдыхайте. Но чтобы завтра в девять ноль ноль были у меня. Ясно?
– Как штык, – брякнул Протасов.
Окинув всю четверку откровенно скептическим взглядом, Правилов поспешил в офис.
Протасов тронулся со стругой, развернул джип на пятачке и вылетел со двора, едва не вывернув из земли бело-красный шлагбаум на въезде. Охранники даже ртов не успели открыть. Бандура отправился ночевать к Атасову. И машину оставил на Правиловском дворе, и вообще опасался, что проспит.
Протасов, с самым загадочным видом весь вечер терзавший телефон, отбыл с Армейцем в неизвестном направлении.
– Куда они, Саня?
– Куда, куда? По девкам. А ты думал, в библиотеку? Пока, типа, СПИД не заработают, не успокоятся.
Бахнув в компании Атасова сделавшиеся почти что привычными два стакана водки, Бандура улегся на кровать и сразу провалился в сон. Благополучно проспал всю ночь. Сны ему не докучали.
Под утро, как нам уже известно, Бандура был разбужен Протасовым самым безжалостным образом.
– Я, блин, сплю по три часа в сутки, – продолжал разглагольствовать Протасов. – Как Наполеон, бляха- муха, и везде успеваю.
– Ты жаворонок, Валерка, а мы с Саней – совы, – попытался оправдаться Бандура.
– Лохи вы, а не совы, – сообщил Протасов, пользуясь случаем, потому как Атасов ушел из кухни переодеваться. – И это, Бандура, – не унимался Протасов, – гони лаве, в самом деле. Тебя чего, на счетчик поставить?
– А где Эдик?
– Ты мне Эдиком зубы не заговаривай, блин. Проигрался – плати.
Уже в дверях, покидая квартиру, Бандура вернул вчерашний карточный долг. В результате его карманы опустели.
– Теперь у меня вообще ни гроша, – пожаловался он, отдавая жеванные фантики купонов, на которые не дай-то Бог, чтобы вода попала, и в душе рассчитывая на снисходительность.
– Не парит меня, – безжалостно изрек Протасов. – Не п-а-р-и-т.
Они прибыли к Правилову и пару часов бесцельно томились во дворе, ожидая распоряжений. Все было тихо. Наконец, около двенадцати, Правилов вызвал Атасова к себе – на очередной инструктаж. Атасов быстро вернулся:
– По коням, ребята. Едем охранять дачу Виктора Ивановича. В Осокорки.
Троица послушно полезла в «Ниссан-патрол».
– Бандура?
– Я.
– Тебя, брат, не касается. Ты берешь свой «Бимер», если я не ошибаюсь, он ведь еще на ходу, и едешь на Сырец. Твоя задача – охранять сауну Бонасюка. Вечером в двадцать три ноль-ноль позвонишь Олегу Петровичу. Он пришлет смену.
– Почему я? – не выдержал Андрей.
– Бандура, – Атасов положил руку на плечо Андрею. – Что у тебя, типа, за отвратительная привычка – кивать на кого-то другого? Потому – ты, что Олег Петрович так приказал.
Атасов забрался на переднее правое сиденье джипа. Других мест в машине Протасова он не признавал. Так что вполне мог написать краской: «Атасов».
