Наш ответ на американскую Статую Свободы, – улыбнулся Вацлав. – А статуя Христа в Рио – та вообще идет спать.[80]
– А внушительно смотрится, что не говори, – восхищенно признался Бандура. – Мне нравится…
– За те бабки, что в нее вгрохали, она тебе просто обязана нравиться. Хотя, лично мое мнение, – распалился Боник, – лучше бы фигуру Брежнева таких же размеров поставили. Вот чудо было бы.
Оставив слева мост Патона, они в следующие десять минут выехали на новейший Южный мост.
– Два в одном, – оживился Боник. – Это в смысле автомобильный плюс метро. А вот развязка здесь действительно дебильная, так что не хлопай ушами, Андрей. А то в Корчеватое уедем.
На мосту опять попались гаишники, караулившие с «фарой» тех шоферов, каким лавры Фиттипальди[81] не дают спокойно спать. Бандура ловко спрятался за идущим в правой крайней полосе тяжелым «Кразом» с полуприцепом и проскочил гаишников – словно бесплотная тень.
– Андрюшенька, – совсем нежно проворковала Анна, – сразу за мостом поворачивай направо. Там остановишься. Мы с Вацлавом закупим все необходимое.
– Пиво, – алчно закряхтел Бонифацкий.
– Ага, – в унисон поддержал Бандура.
– Алкоголики, – хихикнула Анна.
Двадцать минут ушло на то, чтобы забить багажник «БМВ» продуктами. Они двинулись дальше. Справа и слева от узкой двухполосной дороги потянулись сплошные зеленые изгороди. Дачные участки тонули в буйной зелени, как брюква в болоте.
– Что-то машину водит, – с тревогой признался Андрей. – Видать, заднее колесо сдохло. Скоро на диске поедем.
– Так накачай! – посоветовал Бонифацкий.
– Разве что ртом. Насоса нет.
– А, – Бонифацкий кивнул понимающе. – Тогда ясно.
– Уже скоро, – обнадежила Анна. – Километра три. Дотянем?
– Обязаны дотянуть…
Наконец они свернули на узкую бетонку. Прошелестели еще метров триста, пока не уперлись в высокие металлические ворота, выкрашенные в цвет хаки.
– Оно? – угадал Бандура.
– Да.
Андрей заглушил двигатель и вопросительно посмотрел на Анну:
– Чего делать-то?
– Сигналь, котик. Дедушка – глухой, как сова.
Андрей надавил клаксон. Второй раз. Третий. Долгие автомобильные гудки разбудили бы и мертвого, но ворота оставались неподвижными, как и Кристина, просидевшая всю дорогу истукан истуканом.
– Может, постучишь?! – предложил Бонифацкий.
– Сам бы и постучал.
– Тебе выходить ближе…
– У тебя на все ответы имеются?
– Даже по два, – самодовольно болтнул Вацик. – Между прочим, не я тебе двухдверку покупал…
– Андрюшенька, – Анне надоели их бестолковые препирания. – дедушку солнце, наверное, уморило. Сходи, погляди, а?
Андрей выбрался наружу, подошел к стальной калитке, подобрал булыжник поувесистее и, удивляясь собственной наглости, – как не крути, а дача-то самого Виктора Ледового, – принялся колошматить. Почем зря. Звук получился такой, как будто по рельсу в концлагере лупят, призывая зэков то ли работать, то ли, напротив, обедать. Погремев пару минут, Андрей в раздражении отбросил камень в кусты.
– Слушайте, – крикнул Бандура, у которого в ушах еще звенело эхо собственных ударов, – так и оглохнуть недолго. – Я, пожалуй, через забор перелезу…
– Я тебе перелезу, хорек! – предупредил зычный голос с противоположной стороны ворот. Оттуда же донеслась тяжелая поступь явно не миниатюрного человека.
– Я тебе перелезу, козлина безрогая! Догремишься, в натуре, у меня! Уже догремелся, е-мое. Считай себя в реанимации. Сейчас наружу выберусь, тут тебе и конец.
Андрей только открыл рот, потому что узнал бы этот голос среди тысячи других. А то и двух тысяч. Человек за забором был либо Протасовым, либо его однояйцовым близнецом. Андрей полагал, что третьего – не дано. Калитка распахнулась и Протасов, – ибо это был именно он, – энергично шагнул в проем. Увидев Андрея, Протасов замер на месте. Лицо его выразило крайнюю степень удивления.
– Бандурчик?! Ну ни хрена себе?! Ты чего здесь делаешь?!
– А ты?
– Ты что, еврей, в натуре? – возмутился Протасов.
– Почему еврей? – удивился Бандура.
