Присаживайтесь все, – Анна поманила пальчиком мявшихся в позе бедных родственников Протасова и Армейца. Те с видимой благодарностью приняли приглашение. Один Атасов продолжал с самым мрачным видом сидеть в своем шезлонге, задумчивый, будто Роденовский мыслитель. [82]
– Саша, – начала Анна примирительно, – идите сюда.
– Спасибо, мне, типа, и здесь хорошо.
– Идите, я вас прошу.
Атасов неохотно подчинился.
– Ребята, – сказала Анна, обращаясь к трем приятелям. – Хватит сидеть, как засватанные. Тоже мне, трое скромных сироточек. Да у меня так кусок в горло не полезет. Давайте сразу договоримся, – продолжала Анна, – раз уж мы собрались за одним столом – давайте расслабимся, выпьем и хорошо проведем время. Я вас не съем. Виктору Ивановичу про вашу пьянку рассказывать не стану. Тем более, что он уже часа три – как в следственном изоляторе сидит.
– Где?! – хором выдохнули трое приятелей.
– Ну, или как это еще называется? – Анна подняла ладонь кверху. – Ша. Тихо, то есть. Люди повыше вас сейчас этим вопросом занимаются, и они его, думаю, решат. А пока – я с друзьями останусь здесь. Под вашей защитой. Полагаю, я могу на нее рассчитывать?
– Да мы за вас, е-мое, в натуре! – грозно завращал глазами Протасов. – любую пасть надвое порвем!.. Да мы…
– Вот и хорошо, – оборвала гиганта Анна. –
– Саня, на-наливай, – продублировал Армеец, – чтобы р-руку не менять.
Через час-полтора алкоголь сделал свое дело. За столом наступило приятное расслабление. Все перешли на «ты», сделавшись, пускай, временно, хорошими товарищами. А то, даже и друзьями.
В Ливадии[83] русские цари отдыхали. И советские генсеки, Хрущев, Брежнев, – распинался Боник, на все лады расхваливая свой любимый Крым. – Так что там Ницца? Село задрипанное… В Монте Карло берег ниже намного. И гор таких чудесных нет, как на ЮБК.
– Реально. Классное местечко. Козырное, – поддакнул Протасов. – Домичек бы там подкупить – круто, без базара.
– Г-горбачев себе не-неплохую дачу отгрохал. В Форосе. – Задумчиво сказал Армеец. – Народ как раз в Припяти дох, будто мухи…
– Бухта Ласпи, – продолжал Бонифацкий с вдохновением. – Какая природа, а? Один мыс Айя чего стоит? Да все названия сами за себя говорят – Коктебель, Массандра, Гурзуф, Ласточкино Гнездо…
– Вот бы приватизировать на халяву! – опять встрял Протасов. – Круто, по-любому!
– Приватизируют. М-можешь не со-сомневаться, – Армеец один за другим снял куски дымящегося мяса с шампура в большую металлическую тарелку. – Только без тебя, Ва-валерик. Ты – харей не вышел.
– Точно, типа, – кивнул Атасов.
– Чего это, не вышел я харей? – возмутился Протасов. – Очень даже вышел. Не во все зеркала настенные влазит.
– От того, типа, что у маршала – свои внучата имеются.
– Какие, блин, внучата?!
– Из анекдота, типа. Спрашивает дедушку генерала внук:
– Деда, а я лейтенантом буду?
– Будешь. А майором?
– Да.
– А генералом?
– Обязательно.
– А маршалом?
– Маршалом – не выйдет.
– Почему?
– Оттого, родной, что у маршала свои внуки имеются.
Атасов поглядел на Валеру.
– Вот так, Валерчик, типа… У тебя батя кем был? Водителем? Вот и крути баранку, типа… И не забудь губу закатать обратно…
– И шашлык т-ты ешь с шампура – как бе-бездомный.
– Чего это – бездомный? – обиделся Протасов. – У меня даже «пентхаус» имеется!
– На во-востоке не принято ша-шампур объедать. Мясо с та-тарелки кушают. Ру-руками, п-правда.
– Да чурки узкоглазые, – отмахнулся Протасов, – панасоники, е-мое.
– Валера, – Анна взглянула на Протасова, – а салат вы готовили?
