– В пе-переводе с немецкого – фестиваль стрелков…
Протасов мрачно хмыкнул.
– Мне бабушка рассказывала, – включился в разговор Атасов, – что они людей из пулеметов расстреливали. С холмов. Добивать раненых не спускались, спешили очень. Землей присыпали, и загоняли новую партию. Поэтому земля там еще долго дышала, как бы…
– Твоя бабка что, в оккупацию тут была? – удивился Протасов.
– Точно, – подтвердил Атасов. – С малолетним батей на руках.
– Куда же твой дед глядел, а, Атасов?
– Дед 22 июня на западной границе встретил. Что он вообще сделать мог? А эвакуироваться она не успела.
– Как же ее немцы не грохнули?
– Пряталась, типа. Соседи не выдали. Хотя, говорят, кое-кого выдавали.
– О-одни выдавали, д-другие с-спасали, ри-рискуя собственными головами, – сказал Армеец. – Завуч той ш-школы, где я ге-географию преподавал…
– Ты преподавал географию? – удивился Андрей.
– Б-было дело. Так вот… У него в Бабьем Яру всю семью убили. И отца, мать, старшую сестру. А он уцелел. Ему че-четырех не было, тогда. Его мама соседке отдала, как за ними фа-фашисты пришли…
Андрей не нашелся, что сказать. Просто смотрел в окно. Улицы выглядели мирными, за стеклами сырецких пятиэтажек уютно горел свет.
– Тут, на Сырце, вообще ка-какое-то место п-плохое, – добавил Эдик задумчиво, – гиблое, что ли… Бабий Яр, Сырецкий концлагерь. Такое тут т-творилось…
– Мне можешь не рассказывать, – согласился Атасов, – я в «Авангарде» плаванием занимался. В семидесятые. Мы в Бабий Яр на зарядку бегали. Там и тогда найти череп с дыркой – большого труда не составляло, типа. Особенно, после того, как началось строительство телецентра. Верхний слой земли сняли, а там…
– Послушай, Саня, – перебил Андрей, – это что же выходит? Что озеро отходов в шестидесятые прямо на человеческих костях устроили?
– Выходит, что так, – Атасов озадаченно почесал затылок, – хм. Я как-то не задумывался, типа…
Хо-хороший сюжет для Стивена К-кинга, – сказал Армеец серьезно, – он такие истории собирает. Власть о-оскверняет могилы, и на-начинается ко-кошмар. Т-только Кинг с-свои скелеты ищет в шкафах, а у нас они п-прямо под ногами.[48] По-моему, это сю-сюжет для триллера.
– В этой, блин, стране вся жизнь, триллер, – подвел итог Протасов.
Они миновали Сырец и скатились с горы, въезжая в чудесный лес. Сразу за железно-дорожным мостом Эдик повернул влево, пересек двойную осевую, и они очутились на подъездной дорожке «Дубового гая». «Линкольн» легко преодолел подъем.
– П-п-приехали, – через минуту сообщил Армеец и выключил зажигание.
Если не считать смены декораций, события за столиком, немедленно предоставленным администратором кабака благодаря вмешательству Протасова (похоже, что здесь Валеру тоже знали) начали развиваться по сценарию, который Андрей уже успел изучить в мельчайших деталях. Атасов занялся разливанием водки, доставленной официантом в запотевшем графине, накачивая себя и Андрея с упорством, достойным лучшего применения. Протасов, опустошенный недавним спором с Атасовым, принялся строить глазки всем симпатичным женщинам, каких только мог отыскать в поле видимости. Армеец угрюмо помалкивал.
Часть столов в правом углу центрального зала оказались сдвинутыми в длинный паровоз. За ними сидела компания смуглых черноволосых мужчин, именуемых обыкновенно милицией «лицами кавказской национальности». Лица «лиц» были, мягко говоря, неприветливыми. В компании присутствовали и женщины – все молодые, в основном блондинки. Как натуральные, так и крашенные – с ходу не разберешь. Вторая похожая баррикада из столов, только созданная нашими соотечественниками, громоздилась в левой части зала. Беззаботно веселившиеся здесь мужчины и женщины были примерно одного возраста – около сорока. С разными степенями износа, конечно. Кого как кидало по жизни. Очевидно, совершенно разного достатка – кому как легло. Такая разношерстная компания, собравшаяся за одним столом, не оставила у Бандуры никаких сомнений в том, что это одноклассники, отмечающие пару десятков годиков, натикавших после последнего школьного звонка. Да и вели себя взрослые мужчины и женщины так, как можно вести только в одном случае – когда встречаешь друзей, вынырнувших из далекого детства. Тут ошибиться было невозможно. Бандура обернулся к Атасову.
– Да, старик, – Атасов ухмыльнулся, положив руку на плечо Андрею. – Ты абсолютно прав. Одноклассники. Мои одногодки. Плюс-минус два-три года.
Атасов смотрел слегка увлажнившимися глазами, свидетельствовавшими, что он уже здорово пьян. Иначе и быть не могло. Ведь он начал пить еще вечером, продолжал утром и не собирался останавливаться.
– Десять лет школы, Андрюша, тянутся медленно. Это я по себе помню. Оно и понятно, – Атасов потянулся за графином. – Приходит в школу шкет по колено. Выходит взрослый парень, на радость военкоматам. Давай в руки автомат и посылай умирать в какую-нибудь гребаную дыру. – Атасов ловко наполнил стопку и тут же переправил содержимое в рот.
Бандура пододвинул Атасову вазочку с маслинами, но тот только махнул рукой.
– Так вот. Это первая десятка, в ходе которой у большинства из нас начинают работать мозги. Ясли, типа, не в счет. Вторая десятка движется быстрее первой. Третья – просто летит. Почему так, не знаю, но все обстоит именно таким образом. Ты мне поверь.
– Десять лет, Саша, это очень много…
– Тебе, ясен пень, что много. Потому, как ты, типа, зеленый еще… Мне, пожалуй, тоже червонец длинным покажется, если меня завтра на десять лет в тюрьму упекут. За Адольфа, к примеру. Поди
