в этом уверен.
– Я читал, что в Госдуме разрабатывается пакет законопроектов, предусматривающий снижение роли государства в алкогольной отрасли. В вашем же комитете, – напомнил Панкратов. – Государству отводятся только контрольные функции. Это действительно так?
Пекарский подтвердил:
– Да, мы этим занимаемся.
– Вы рассчитываете, что эти законы будут приняты?
– Они не будут приняты. Но будут обсуждены, пройдут процедуру согласований в комиссиях, в правительстве. Это время. Может быть, годы. И пока эти законы обсуждаются, разговоры о госмонополии останутся разговорами.
– Понятно.
– Создание «Госспиртпрома» – очень сильный ход, – продолжал Пекарский. – Если бы во главе его встал сильный опытный руководитель… Понимаете, к чему я веду?
– Было бы только хуже?
– Вот вы и сами ответили на вопрос, почему я не возражал против кандидатуры Серенко.
V
Пекарский оказался прав. Дела в «Госспирпроме» не заладились сразу. Имея сильную поддержку во всех властных структурах, Серенко четыре месяца не мог даже зарегистрировать устав холдинга. Не складывались отношения и с руководителями заводов, вошедших в «Госспиртпром». Они крепко держались за свои места, рассчитывали на поддержку губернаторов и вовсе не склонны были слишком напрягаться в угоду новому начальству в Москве. А между тем заводы и крупные производственные объединения вроде «Туласпирта» были в долгах, как в шелках, штрафы и пени нарастали, как снежный ком, часто во много раз превышали основной долг. Пользуясь тем, что контрольные пакеты акций предприятий находятся в оперативном управлении холдинга и дают Серенко возможность менять генеральных директоров, он стал назначать топ-менеджерами своих людей, руководствуясь, как это почти всегда бывает, не их профессиональными качествами, а по принципу личной преданности.
Агрессивная кадровая политика главы «Госспиртпрома» вызывала недовольство в регионах, новые руководители оказывались ничуть не лучше старых, а часто и хуже, потому что не ориентировались в обстановке на местах. За первый год существования холдинга все показатели государственных ликероводочных заводов пошли резко вниз, а к 2002 году их общая задолженность составила миллиарды рублей. В правительстве все чаще выражали недоумение: когда же наступит оздоровление отрасли, чего ожидали от создания «Госспиртпрома»? Серенко объяснял: структурная перестройка всегда поначалу сопровождается падением производства, ничего не поделаешь. Он продолжал действовать с той же напористостью, не обращая внимания на осторожные советы доброжелателей умерить прыть. А они знали, что говорили. В бизнесе, где крутятся миллиарды долларов, опасности подстерегают на каждом углу. Подтверждение этому не заставило себя ждать.
11-го мая 2002 года у себя в доме на улице Малая Набережная был убит один из ближайших сотрудников Серенко, руководитель отдела филиалов ФГУП «Госспиртпром» Алексеев, занимавшийся кадрами на местах. Вероятно, Алексеев знал преступника и сам впустил его в квартиру, так как дверь была не взломана и замки не повреждены. Убийца нанес хозяину квартиры пять ударов ножом. От полученных ран Алексеев скончался на месте. Поиск по горячим следам результатов не дал.
Прокуратура высказала предположение, что убийство Алексеева связано с его профессиональной деятельностью. В «Госспиртпроме» в этом не сомневались. Серенко воспринял трагическое происшествие как предупреждение и принял меры предосторожности. Окна в его кабинете на Кутузовском проспекте закрыли пуленепробиваемыми стеклами, по Москве он ездил в бронированном «мерседесе», который обошелся холдингу в триста тысяч долларов. Позже, когда делами «Госспиртпрома» занялась Счетная плата, ревизоры выяснили, откуда взялись эти деньги. В 2000 и 2001 годах 17 миллионов рублей из прибыли входящих в холдинг предприятий не были перечислены в бюджет, а остались на счетах «Госспиртпрома» и были потрачены на содержание аппарата.
Не добившись успеха в прямой атаке на региональных директоров, Серенко пошел обходным путем: продавил в правительстве решение о передаче холдингу право распределять ежегодные квоты на спирт, что раньше входило в обязанности Минсельхоза. Это вызвало резкий протест всех участников алкогольного рынка. И в первую очередь – частных предпринимателей, которые до этого со скептическими усмешками следили, как беспомощно барахтается «Госспиртпром» в море проблем.
Спирт – это было очень серьезно. Тот, кто контролирует спирт, контролирует все. Имея в руках такой рычаг, не составит труда взять за горло любой завод, быстро привести его к банкротству. Многие запаниковали. Тюменский ликероводочный завод поспешил безвозмездно передать «Госспиртпрому» 100 процентов своих акций, чтобы оказаться под крышей государства. Кое-кто выжидал. Но частный бизнес в России уже набрал достаточно сил и научился защищать свои интересы.
Коммерческий холдинг (а «Госспиртпром» был коммерческой организацией) неправомерно наделяется полномочиями, дающими ему административное преимущество перед другими участниками рынка, что несовместимо с принципами рыночной экономики. Это прямое нарушение закона «О конкуренции и ограничении монопольной деятельности на товарных рынках», запрещающего наделять хозяйствующих объектов функциями государственных органов.
Так обосновала свое обращение в суд Национальная алкогольная ассоциация. Но ситуация была слишком острой, чтобы надеяться только на суд.
В середине апреля Панкратова вызвал Пекарский:
– Ну вот, Михаил Юрьевич, случилось то, что я предполагал. Нам нужна ваша помощь.
Глава вторая
I
Чтобы не впасть в запой, нужно придерживаться простого правила: не пить до трех часов дня и после двенадцати ночи. Правило-то простое, но следовать ему не так-то просто. Кто там следит за временем в душевном застолье! К полуночи обычно водка кончается, приходится отправляться за добавкой в один из ночных магазинов, давно уже ставших неотъемлемой частью пейзажа во всех городах и поселках. Тула, куда Панкратов приехал по командировке Национальной алкогольной ассоциации, в этом смысле не была исключением. Среди черных ночных кварталов призывными огнями светились вывески магазинчиков и
