– Что?
– Я вам ничего не говорила.
– А я ничего и не слышал, – заверил Панкратов.
После того, как долг в 800 миллионов стал реальностью, перед объединением встал трудный выбор: брать новые кредиты или объявлять о своем банкротстве. Немчинов, к которому Панкратов зашел перед отъездом, возможности банкротства не отрицал.
– Это будет решать совет кредиторов, – уклончиво объяснил он и поинтересовался: – Ну и какие у тебя впечатления о наших делах? Только откровенно, Михаил Юрьевич.
– Лучше бы ты меня об этом не спрашивал.
– И все-таки? Мы же свои люди. И это бизнес, ничего личного.
– Ладно, скажу. Я был уверен, что тебя прислали в Тулу, чтобы вытащить объединение из прорыва. Сейчас я думаю, что задача у тебя была другая: довести «Туласпирт» до банкротства. И ты с ней справился. Не знаю, стоит ли тебя с этим поздравлять.
– Когда организовался «Госспиртпром» и Серенко набирал штат, я настойчиво советовал ему взять тебя, – помолчав, проговорил Немчинов. – Он отказался. Это было ошибкой. Умного человека всегда лучше иметь в союзниках, а не в противниках. Да, ты прав: Серенко дал мне задание обанкротить объединение. Не прямо, конечно, намекнул, но довольно прозрачно.
– Смысл?
– Не знаю. Могу только догадываться. Но своими догадками не поделюсь. Уж извини, Михаил Юрьевич!..
То, чего не знал Немчинов, очень хорошо знал Пекарский. Ознакомившись с отчетом Панкратова, в котором он, как всегда, излагал только факты и воздерживался от выводов, Пекарский удовлетворенно кивнул:
– Мы были правы. Серенко банкротит заводы. И в этом, нужно сказать, преуспел. Екатеринбургский «Алкон», Талицкий биохимзавод, калужский «Кристалл». Теперь вот на очереди «Туласпирт».
– Цель? – спросил Панкратов.
– Обанкротившиеся заводы скупает финансово-промышленная группа «Град». А фактическим хозяином «Града» является Николай Евдокимович Серенко. Не начальник «Госспиртпрома» Серенко, а частный предприниматель Серенко. Не следует думать, что это разные люди. Нет, это один и тот же человек…
Через полтора месяца после этого разговора, в июне 2002 года, постановлением правительства Серенко был уволен с поста руководителя ФГУП «Госспиртпром». На его место был назначен бывший генерал-майор налоговой службы Мясоедов, который знал о водке только то, что ее пьют. Тогда же в газете «Коммерсантъ» появилась статья под названием «Правительство отказывает в доверии „Госспиртпрому“. В ней говорилось:
«Ключевые решения по управлению подконтрольными государству ликероводочными заводами теперь будут приниматься не руководством „Госспиртпрома“, а правительством РФ. Соответствующие изменения в устав „Госспиртпрома“ внесены постановлением премьера Касьянова. В частности, существенно ограничена свобода холдинга в голосовании от имени государства на собраниях акционеров ликероводочных заводов. Вынесение на голосование и само голосование по вопросам изменений в уставе предприятий, решения о дополнительной эмиссии и формирование советов директоров должны осуществляться в порядке, определяемом правительством РФ. Кроме того, получение кредитов также требует одобрение правительства. Распределение ежегодных квот на спирт изъято из функций „Госспиртпрома“ и возвращено Минсельхозу».
Алкогольная вертикаль, на которую столько надежд возлагали сторонники государственной монополии, рухнула. «Госспиртпром» превратился в еще одну громоздкую бюрократическую структуру, никак не влияющую на алкогольный рынок.
Но и это было еще не все. В декабре журнал «Форбс» опубликовал список ста самых богатых людей России. Под номером 96 в нем фигурировал тридцатишестилетний владелец финансово-промышленной корпорации «Град» и ряда дочерних фирм Серенко. Активы его компаний оценивались в 220 миллионов долларов. Генеральная прокуратура возбудила против Серенко уголовное дело по признакам состава преступления, квалифицируемого как злоупотребление полномочиями (статья 201 УК РФ). По этой статье предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок до трех лет.
Между тем ожесточенная конкуренция на алкогольном рынке России продолжалась. Центр ее переместился на борьбу за обладание брендами – самыми популярными марками водок.
III
В советские времена исключительное право продавать русскую водку за рубежом принадлежало Всесоюзному внешнеторговому объединению «Союзплодоимпорт». Оно же владело популярными на Западе марками «Столичная», «Московская особая» и «Русская». Право на них не было защищено никакими патентами, существовало «по умолчанию». Тогда никому и в голову не приходило, что названия водок могут быть такими же объектами интеллектуальной собственности, как и технические изобретения.
После отмены Ельциным госмонополии на производство и торговлю спиртными напитками «Союзплодоимпорт» не то чтобы совсем перестал функционировать, но продолжал существовать будто бы по инерции, как и многие организации, порожденные централизованной плановой экономикой. И как всегда бывает с имуществом, оставшимся без хозяина, водочные бренды объединения использовали все кому не лень. «Столичную» и «Московскую особую» разливали на сотнях заводов, тем более что в 1991 году Минсельхоз эти товарные знаки аннулировал. Формально производство находилось под государственным контролем, фактически за качеством водок не следил никто. «Столичная» каннского разлива имела мало общего со «Столичной» московского «Кристалла». Некогда знаменитые водки утратили всякую привлекательность для потребителя, потерялись среди множества новых названий, заполонивших рынок. Это было время, когда производители старались привлечь покупателей яркостью этикеток, формой бутылок, изощрялись в оригинальности. Сплошь и рядом встречались водки «На троих», «Порожняк», «Му-му» и даже «Принцесса Диана».
Но были люди, которые уже тогда понимали, что такое положение ненормально, противоречит мировой практике, выработанной за десятилетия методом проб и ошибок. Джин «Бифитер», разлитый в Сингапуре, ничем не отличается от джина, произведенного на его родине, в Англии. Виски «Джонни Уокер» всегда виски «Джонни Уокер» независимо от места его изготовления. Но мало добиться одинакового качества, нужно
