дислокации боевиков. За проявленные самоотверженность и героизм президент Путин наградил доктора орденом Мужества.
В голове щелкнуло: Дубровка – Беслан – доктор Рошаль. Тимур вошел в VIP зал, не обращая внимания на охрану у входа, которая решила, что он с начальством. Один из милицейских генералов что-то сказал доктору и прошел куда-то во внутренние помещения. Рошаль согласно кивнул и сел за один из столиков бара. К нему никто не присоединился, между ним и сопровождающими его начальственными лицами была словно бы стена отчуждения. Тимур подсел к доктору и прямо спросил:
– Вы летите в Беслан для переговоров с террористами?
– Да. Откуда вы знаете?
– Вам нельзя к ним идти. Вас убьют.
– Почему вы так думаете?
– Они видели вас на Дубровке. Все видели. Они знают, за что вас наградили орденом Мужества.
– Они передали, что будут разговаривать только со мной.
– Не знаю, почему они так сказали. Они не будут с вами разговаривать. Вас сразу убьют.
– Речь идет о детях. О десятках детей. Или о сотнях. Не знаю. Убьют – значит, убьют. Я не могу отказаться… Вы знаете обстановку в Беслане?
– Только в общем.
– Откуда?
– Я осетин.
– Да? Вы не похожи на осетина. Введите меня в курс дела. Северный Кавказ для меня – терра инкогнито. Не хватает времени во все вникать.
К столику подошел милицейский генерал:
– Леонид Михайлович, самолет готов.
Рошаль встал.
– Пойдемте, в самолете поговорим, – обратился он к Тимуру.
– Я не лечу. Все рейсы в Беслан отменили.
– Летите, – возразил Рошаль. – Этот человек со мной.
– Слушаюсь, – почтительно вытянулся генерал, отчего стал похож на официанта, принявшего заказ от важного клиента.
Человек, волею случая или судьбы оказавшийся в центре событий, в отличие от наблюдателя со стороны, видит лишь то, что у него перед глазами, как солдат при масштабном наступлении видит только свой окоп и открытое пространство перед ним, которое ему предстоит преодолеть при команде к атаке. В этом смысле Тимуру повезло. Кроме самых разнообразных слухов, циркулирующих в толпе окружавших школу бесланцев, он имел более достоверные сведения – от начальника охраны Владикавказского спиртзавода и Бесланского ликероводочного завода Теймураза Акоева, с которым созвонился сразу же, как только самолет сел в Беслане и доктора Рошаля увезли хмурые военные на поданных к трапу джипах.
Само собой получилось так, что Теймураз, которого все знали и считали своим, оказался вхож и в кабинеты на третьем этаже бесланской администрации, где обосновался президент Дзасохов со своими сотрудниками, и был на подхвате на первом этаже в штабе силовиков, которым по приказу из Москвы руководил начальник республиканского управления ФСБ генерал-лейтенант Андреев. Теймураз был в армейском камуфляже без знаков отличия, оружия при нем не было, только пистолет в наплечной кобуре под курткой, но никто даже не пытался его остановить и спросить, что он здесь делает. Раз здесь, значит имеет на это право.
Из разрозненной и противоречивой информации Тимур с помощью Теймураза попытался восстановить основные события минувшего дня.
Примерно в половине пятого в здании школы прогремел взрыв и раздались автоматные очереди. Вскоре после этого с заложницей Мамитовой террористы передали вторую записку с уточненным номером телефона 8-928-728-33-47. По нему сразу же позвонили. Боевик, назвавшийся шахидом, заявил, что из-за того, что с ним не вышли на связь по ранее переданному номеру, он расстрелял 10 человек и взорвал в одном из классов школы 20 заложников. Далее «шахид» сообщил, что будет разговаривать только одновременно с президентом Северной Осетии Дзасоховым, президентом Ингушетии Зязиковым и детским врачом Рошалем. Террорист также предупредил, что спортивный зал, в котором содержатся заложники, заминирован и в случае штурма будет взорван.
– Боятся штурма, – хмуро прокомментировал Теймураз. – Помнят, суки, что было на Дубровке. Похоже, не смертники.
– С чего ты взял?
– Все время в «ночках». Те, на Дубровке, были без масок. Знали, что им терять нечего. Эти в масках. Есть шанс, что удастся договориться.
– Чего они хотят? – спросил Тимур. – По телевизору сказали, что никаких требований террористы не предъявляли.
– Сайд! – выругался по-осетински Теймураз. В переводе на русский слово означало грубое вранье, брехню. – Весь Беслан знает, чего они требуют. Освободить их кунаков – тех, кого похватали за покушение на Зязикова и за нападение на Назрань. Они сидят в Беслане. То ли двадцать шесть человек, то ли пятьдесят. Это было на видеокассете, которую выбросили из школы еще утром. Наши объявили, что кассета оказалась пустая.
– Как узнали, что она не пустая?
– Шила в мешке не утаишь.
