– Было.
– Не припомните, он носил часы?
– Часы? – удивился Лопатин. – Конечно, а как же? На правой руке.
– Почему на правой?
– А он был левша. Почему вы спрашиваете?
– Да так, к слову пришлось, – уклонился от ответа Панкратов.
О часах Панкратов спросил не случайно. Просматривая рапорт районного оперативника, поднявшего, как говорят в милиции, труп Сорокина, он обратил внимание на небольшую нестыковку. Местный житель, грибник, сообщивший дежурному райотдела о трупе, показал, что он вроде бы видел на правой руке убитого часы. При осмотре тела никаких часов обнаружено не было. Грибник не стал настаивать на своих показаниях, признал, что он, наверное, ошибся. Возможно, эта мелочь не имела никакого значения, но могла и иметь. На начальной стадии расследования никогда нельзя с уверенностью сказать, что важно, а что неважно.
– У вас есть жалобы на условия содержания? – заканчивая разговор, спросил Панкратов.
– Черного кофе по утрам не дают. И свежих газет.
– А адвоката все-таки наймите, – посоветовал Панкратов. – Обязательно наймите.
– Думаете, поможет? – с надеждой спросил Лопатин.
– Не помешает.
От встречи с Лопатиным у Панкратова осталось двойственное впечатление. Лет двадцать назад, поговорив с таким человеком, он решил бы, что тот невиновен. Но опыт научил его не спешить с выводами. Да, с самого начала Лопатин вел себя, как человек, не знающий за собой никакой вины. Был слишком откровенен со следователем, рассказал о том, о чем лучше бы промолчать. О том, за сколько на самом деле купил завод. О том, что остался должен Сорокину восемьсот тысяч долларов. Расчеты между ними шли налом, никакими договорами не были зафиксированы, следователям понадобилось бы немало времени, чтобы докопаться до сути их разногласий. Но за этим простодушием мог таиться и точный расчет. При всей своей молодости Лопатин был человеком очень неглупым, иначе не сумел бы всего за несколько лет создать серьезный бизнес. Он не мог не понимать, что рано или поздно следствие докопается до всего, и тогда его скрытность будет воспринята судом как подтверждающее вину обстоятельство.
Не вызывало особого доверия и личное дело предпринимателя. Никаких криминальных связей в нем отмечено не было, но это не значило, что их не было на самом деле. Бизнес с оборотом в миллионы долларов не мог существовать без надежной бандитской «крыши». И Лопатину, если он действительно заказал Сорокина, вовсе не нужно было искать исполнителей в Туле, он мог найти их в Новосибирске.
В пользу такого предположения свидетельствовали показания хозяина бара «У Вована», из которого увезли Сорокина. Панкратов встретился с ним в его баре, небольшом уютном заведении в старой части города, и попросил подробно, не упуская никаких мелочей, рассказать о том, чему стал свидетелем в тот вечер 15-го сентября. Хозяин, очень толстый молодой человек с бритой головой, в малиновом пиджаке, с золотой цепью на шее, попытался уйти от расспросов:
– Да я уже все сказал вашим, три раза на допросы таскали. И протоколы подписывал.
– А теперь повторите мне. Кстати, что это за название «У Вована»?
– А что? Прикольно, пацанам нравится. Вован – это я. Ну, для своих.
– Начните с начала, – посоветовал Панкратов.
– Да все было как обычно. Отдыхают, Серый про Лондон травит. Я присматриваю…
– Серый – Сорокин?
– Ну! Вдруг слышу – в предбаннике какой-то шум. Выглядываю, а охранники уже лежат мордами в пол в браслетках. А над ними эти четверо, маски-шоу, с пистолетами.
– Сколько было охранников?
– Трое. Один наш, двое Серого. Крепкие пацаны, но и шевельнуться не успели. Мне сразу ствол в морду, отпихнули, а сами в зал: «Всем оставаться на местах! ОМОН! Кто Сорокин?..» Только никакой это был не ОМОН…
– Почему?
– ОМОН бы сразу всех уложил мордой в пол. И у омоновцев всегда «калаши», а у этих были «тэтэшники». «Тэтэшников» давно ни у кого нет, даже у ВОХРы «макаровы». И камуфляжка была новая, будто только с вещсклада. А от ботинок так даже кожей пахло. Это уже потом до меня дошло.
– Что дальше?
– Ну, Серый был уже хорошо на взводе. Он вообще никого не боялся. «Я Сорокин, – говорит. – А ты кто такой?» Тут двое подскочили с боков, руки заломили и на выход. Только их и видели. Быстро сработали, минуты за две, никто даже очухаться не успел. В общем, никакие это были не менты, а ряженые. И не наши, залетные.
– Вы сказали, что они спросили: «Кто Сорокин?» – напомнил Панкратов. – Значит, в лицо его не знали?
– А я о чем? – подтвердил Вован. – Я и говорю – залетные. В Туле Серого каждая собака знала. Все столбы были его фейсом обклеены. «Ваш кандидат – Сергей Сорокин». И из телевизора не вылезал.
– Не обратили внимания на какие-нибудь приметы этих четверых?
– Какие приметы! Все в «ночках».
– Может быть, акцент?
– Да спрашивали уже ваши, десять раз спрашивали! Не чечен ли.
