– Отвяжись!
В салоне стало так темно, будто они очутились в джунглях. Заросли освещались призрачным, рассеянным зеленоватым светом, пробивавшимся сверху. Листья колыхались на ветру, отбрасывая причудливые продолговатые тени. Поднапрягшись, вполне можно было представить, что находишься в сказочном заколдованном лесу.
– Мы на месте, – сухо пояснил Андрей. Всунул между зубов сигарету и закурил. Достал из бардачка пистолет, щелкнул затвором, дунул в ствол – для порядка.
– Сигарету выкурю и пойду… – сказал Андрей отрывисто. – В какой стороне Киев, я понятия не имею. Встретишь кого, спросишь. Как гласит поговорка – язык до него и доведет. Иди. Я не держу.
В душе Андрей, как это ни странно, был даже благодарен Кристине. Устроенная ей ссора сыграла роль анестезии, что ли. Вызванный Кристиной гнев почти полностью выдавил из Андрея страх. Это было хорошо.
– Ну, я пошел.
– Я с тобой.
В голосе Кристины не осталось ни тени былой язвительности, ни отголоска вызова.
– Ты же, вроде, в Киев собиралась?
Кристина вместо ответа взяла Андрея за руку. Ее пальцы были холодными, как у мертвеца.
Кукурузные стебли шептались о чем-то. Шелест тысяч листьев сливался в удивительный многоголосый хор.
– Как живые, – тихо сказала Кристина, боязливо озираясь по сторонам.
– А ты этих… – Андрей наморщил лоб, – …как их… «Детей кукурузы», кажется, читала?
Кристина округлила глаза.
– Нет, а кто это?
– Бог их знает. Атасов в прошлый раз спрашивал.[73]
Они двинулись через поле.
Идти пришлось минут десять. Бандура старался глядеть в оба. Но не видно было ни черта. Шагов через триста зеленые полчища расступились, дорогу преградил высокий бетонный забор. Андрей узнал его с первого взгляда.
– Вот оно!
Бандура подкрался вплотную и осторожно приник к щели между двумя плитами.
– Ну и ну, – выдавил он через минуту.
– Что Андрюша?! Что там?!
– Ничего, – Андрей потрясенно присвистнул. – Хиросима. Или Нагасаки. Похоже, кто-то сбросил на станцию атомную бомбу. Пошли к воротам, зайка.
– Куда? – не поняла Кристина.
Андрей скептически поглядел на нее.
– Что-то я сомневаюсь, чтобы ты двухметровый забор осилила.
– А люди?
– Подозреваю, живых людей там, как на погосте в полночь…
Андрей развернулся и, не обращая внимания на спутницу, зашагал вдоль забора. Кристина поспешила следом.
Они обнаружили широкий пролом на месте ворот. Створки были сорваны с петель и закатаны глубоко в грунт.
– Ничего себе!
Оба ангара громоздились неподалеку в виде бесформенной мешанины металлопластиковых обломков. Пакгаузы выгорели дотла, стояли одни стены, но и те, местами дали трещины или обвалились. Крыши повсюду рухнули вовнутрь. Вместо окон пустыми глазницами зияли угольно-черные провалы. То тут, то там по территории были разобраны остовы сгоревших машин. Вид места, где всего неделю назад размещалась чертова техстанция, навевал мысли о картине из апокалипсического будущего.
– Что здесь стряслось? – запинаясь, спросила Кристина, держась за спиной Андрея.
– Не знаю… Ядерная война, не иначе…
– Какая еще война?
– Третья мировая…
Андрей с тяжелым сердцем зашагал к останкам ангаров. Взобрался на груду обломков, внимательно поглядывая под ноги, чтобы не сломать ноги. Колени дрожали. Нерешительно потоптался среди месива причудливо выкрученных стальных балок, искореженных листов обшивки, тлеющего до сих пор утеплителя и еще какого-то хлама.
По пепелищу гулял ветер, поднимая золу и раскидывая в разные стороны. Повсюду сохранялся устойчивый запах гари.
– Спускайся оттуда! Шею свернешь…
