– К Пе-перекопу приближаемся. С-скоро Сиваш у-увидим…
Андрей хотел было рассказать Эдику историю, неожиданно выплывшую из подсознания. Про первую свою поездку на море – ему тогда исполнилось десять. Они ехали в красно-белом рейсовом «Икарусе», он, мать и отец. Отец, сидевший впереди, внезапно обернулся и сказал тоном заговорщика:
– Слушайте, братцы… Хотите игру?.. Кто первым море заметит, тому покупаем – чего душа пожелает. Идет?
После таких слов отца в воображении Андрея немедленно возник чудесный, восьмиосный грузовик, увиденный им пару недель назад в игрушечном отделе убогого магазинчика родных Дубечков. Грузовик был величиной с коробку из-под туфель. С вращающейся платформой и тремя ракетами, установленными на площадке. С тарелкой локатора на крыше. И главное – на разрисованной всевозможными циферблатами приборной доске ракетоносца внутри кабины имелось окошечко, вызвавшее особое восхищение Андрея. С помощью рычажка, спрятанного в носу ракетоносца, изображения в этом окошке менялись одно на другое. Последовательно нажимая рычажок, можно было вызвать силуэты вражеского самолета, танка и тяжелого военного корабля.
– Выбор цели! – тараща от восторга глаза, толклись у прилавка дубечанские мальчишки. Каждый из них, вне всякого сомнения, за обладание такой замечательной штуковиной отдал бы правую руку.
Вожделенная игрушка две недели не давала Андрею заснуть, а в первые дни он вообще ходил как чумной.
– И ракетоносец купишь? – спросил Андрей отца, ушам своим не веря.
– Море первым увидишь – считай, что он у тебя в кармане, – отец выглядел счастливым.
– За десять рублей?!.
– Хотя бы и за двадцать пять.
Дальше случилось то, что, очевидно, и должно было произойти. Андрей первым увидел море, разразившись такими победными воплями, что водитель автобуса едва не свернул в кювет. То ли мать и отец подарили Андрюше пальму первенства, то ли он честно ее заслужил, прыгая по салону «икаруса» от окна к окну, как посаженый в клетку бабуин, так и осталось в загадках. Все ракетоносцы, к огромному огорчению Андрея, к их возвращению с моря оказались раскупленными. Впрочем, отец сдержал слово, и Андрей не остался в накладе, получив совершенно потрясающий автомобильный паром, желто-зеленый, размерами с материнскую стиральную доску. С четырьмя легковушками на борту.
Едва Армеец упомянул Сиваш, который вот-вот должен был появиться на горизонте, история эта, позабытая накрепко, высветилась в мозгу Андрея почти в первозданной яркости. Словно слайд из старой коробки, спроецированный через диапроектор на экран. Так поразительно четко, что Андрей на мгновение увидел и отца, и мать, которой уже третий год, какне было на свете, и ракетоносец, с окошком для выбора цели.
Андрей уже открыл рот, собираясь поделиться с Эдиком замечательным детским воспоминанием, но тут сердце, без каких-то видимых причин, сжалось от плохого предчувствия. Андрей повернулся к Армейцу. Эдик сидел справа, напряженно вглядываясь вперед. Видимо, тоже что-то почувствовал.
– П-предчувствие, Андрюша, – тихо сказал Армеец, полностью подтверждая последние мысли Андрея, – к-кто воевал, з-знает, что это такое…
Молча проехали еще километров двадцать. Атасов и Гримо мирно спали. Протасовский «Ниссан» маячил впереди. Дистанция была – до сотни метров.
– П-половина шестого утра, – мрачно сообщил Армеец.
– Пять тридцать две, – эхом отозвался Бандура.
– С-скоро КП…
Он действительно показался в ближайшие пятнадцать минут – массивная бетонная будка, тяжелые шлагбаумы в обоих направлениях, площадка с милицейским вертолетом, толи Ми-2, то ли Ка-26. Невдалеке тускло поблескивало четырехколесное бронированное чудовище, вооруженное парой пулеметов: крупнокалиберным конструкции Владимирова и спаренным с ним обыкновенным башенным ПКТ.
– Нахрена они сюда БРДМ[23] приволокли?! – возмутился Бандура. – Как будто это не вшивый КП между двумя областями миролюбивой вроде бы Украины, а какой-то блок пост в горячей точке, где льется кровь и каждую ночь гремят выстрелы.
– Не го-говори, – согласился Армеец. – Не въезд на курорт, а натуральная п-прифронтовая полоса. Идиотизм, честное слово.
На корме протасовского «Ниссана» ярко вспыхнули огни стоп-сигналов – здоровяк сбрасывал скорость.
– В-восемьдесят, сорок, ползком, – прокомментировал замелькавшие по обочине дорожные знаки Армеец.
Пятерка милиционеров бродила по площадке у будки. Все были экипированы бронежилетами, касками и укороченными автоматами Калашникова через плечо. Некоторые кидали на приближающиеся с запада машины весьма недружелюбные взгляды.
– Ох и не люблю же я их, – честно признался Андрей.
– Ты мне п-покажи, кто их вообще лю-любит, – откликнулся Армеец.
– На войну, блин, собрались…
– То-точно.
– Что-то мне от их вида – и в море купаться расхотелось.
Едва джип Протасова достиг бетонной будки, высокий милицейский старшина злобно махнул палкой, указывая Валерке, что он, мол, уже приехал.
Протасов беспрекословно подчинился.
