Мы вновь вернулись к тому месту, где захватили пленного. Притаившись, прислушались. Почти бесшумно перед нами проехал на велосипеде человек в гражданской одежде. Вскоре тот же велосипедист проследовал в обратном направлении. Невдалеке от нас он остановился, постоял несколько минут молча, прислушиваясь. Затем он присвистнул, надеясь, что кто-то отзовется. Подождал еще немного и негромко позвал:
— Товарищи, товарищи, может, вы здесь? Не бойтесь меня, отзовитесь! — Не дождавшись ответа, уехал.
— Провокатор! — уверенно сказал Крылатых. — Очевидно, за наши головы уже объявили вознаграждение. Вот и выслеживает — хочет заработать.
Если бы только знал капитан, как он глубоко ошибался! Но об этом речь пойдет позже…
Мы двинулись к реке Парве. Стараясь не оставлять следов на проселочной песчаной дорожке, вышли в открытое поле. Из-за редких облачков выплыл осколок луны. Неяркий мерцающий свет ее уже мешал нам во время перехода по открытой местности. А что будет дальше, когда наступит полнолуние? По пути нашего следования часто встречались хутора. Дома и другие постройки были то справа, то слева. Возле некоторых из них приходилось идти почти рядом. А тут ко всему еще собаки. Потревоженные посторонними, овчарки на хуторах гремели цепями. Их злобный лай перекатывался в тишине от хутора к хутору, и казалось, ему нет конца.
Во время перехода по полям нам начала досаждать колючая проволока. Ею были обнесены загоны для скота, земельные участки. Случалось, что преодолевать очередной колючий барьер приходилось через каждые 50-100 метров.
Пройдя торфяник, засаженный капустой, мы наконец вышли к той реке, к которой стремились прошлой ночью. Это Парве. Последним приковылял Зварика, Прихрамывая, он так все время и держался на некотором расстоянии сзади группы. Теперь он вздохнул, видимо с надеждой на отдых, — за рекой чернел лес.
Река оказалась в этом месте широкой, полноводной, совсем не такой представлялась она нам, когда мы смотрели на карту.
Прежде всего мы напились.
— Поищем брод, — распорядился Крылатых. — Овчаров и Целиков пойдут вправо, Шпаков и Юшкевич — влево. Если наткнетесь на лодку, немедленно дайте об этом знать. Иван Иванович, наблюдай за нашим тылом, а вы, девушки, и ты, Юзик, отдыхайте. Неплохо бы измерить глубину здесь. Пожалуй, больше двух метров.
— Я притащу жердь, — предложил я Крылатых.
— А где ты ее возьмешь?
— А в поле, там, где нам встретился последний огороженный жердями загон для скота.
— Хорошо, только побыстрее.
Когда я вернулся с трехметровой жердью, мое внимание привлек всплеск воды. Присмотревшись, заметил плавающего человека.
— Кто это плавает? — спросил я у Юзика.
— Аня, — равнодушно ответил он. — Брод ищет.
— Молодец, девка, ей-богу, молодец! Только с такой и ходить в разведку, — восхищался вслух Крылатых.
— Подай жердь, промеряю, — сказала Айя, подплывая к берегу.
Я подал. Она с трудом погрузила ее одним концом в воду, стараясь достать до дна. Собственно говоря, вся эта затея с жердью и измерением глубины была бессмысленной. Если Аня не могла перейти реку вброд, то не могли это сделать и другие, скажем, Генка, Юзик, тот же Овчаров, которые ненамного были выше ростом, чем Аня.
Возвратились остальные ребята, обследовавшие берег. Никто не предложил ничего реального. Брод мы не нашли. Переплыть реку с тяжелыми рюкзаками, радиостанциями, оружием было невозможно. Что же делать, как перебраться на тот берег? На карте много таких голубых жилок, как эта Парве. Нужно же как-то научиться преодолевать их.
Слева от нас по горизонту скользнул голубоватый луч света. Мы все мгновенно повернули туда головы. Еле уловимый рокот мотора, который доносился с той стороны, где по горизонту шарил луч, перемещаясь то вправо, то влево, помог нам быстро сообразить, что это значит.
— На реке катер! Нас ищут! — первым подхватился Юзик.
— Аня, быстрее на берег! — забеспокоился Крылатых.
— Давай руку, помогу выбраться, — сказала Зина, наклонившись над водой.
Вылезая из реки на берег, Аня второпях поскользнулась и вновь шумно плюхнулась в воду с головой.
— Что там такое, быстрее вы! — торопил девушек Крылатых. — Ребята, захватите с собой Анину одежду.
Он сам уже взял в руки ее радиостанцию. Мы ухватили кто что успел. Рокот мотора нарастал. Было слышно его своеобразное биение: бум, бум, бум.
— Чтоб их черти. И одеться не дали, — возмущалась Аня, отбегая вместе с нами в сторону от реки.
— Картинка для кино! — заметил вслух Овчаров, следуя за полуобнаженной Аней с ее сапогами в руках.
Мы засели в канаве, разделявшей поля, и начали наблюдать за рекой. Аня тем временем одевалась, Зина помогала ей.
— Возьми полотенце, протри волосы, — слышен был голос Зины.
Катер вышел из-за поворота реки, и яркий столб света от него пополз медленно по лугу. Мы присели в канаве так, чтобы нас не было видно. Когда луч, проскользнув над нашими головами, ушел в сторону, мы выглянули из убежища. Небольшой корабль подымался медленно вверх, против течения. На палубе, впереди, можно было различить торчащий вперед ствол.
— Пушка, — произнес Шпаков.
— Нет, пулемет, — не согласился с ним Мельников.
Возле той пушки или пулемета виднелись силуэты двух человек. Если бы катер застал нас на реке в момент переправы, нам бы не поздоровилось.
Крылатых искал выход. Он открыл полевую сумку, достал карту, развернул ее и обратился к Шпакову:
— Давай, Коля, посмотрим. Накройте нас плащ-палаткой.
Освещая карту лучом карманного фонарика, они долго совещались друг с другом. Наконец, поднявшись, командир объявил:
— Без вспомогательных средств через реку мы не переправимся. Юго-восточнее, у деревни Вильгельмсхайде, есть мост. Но неизвестно, охраняется ли он.
Подойдем к нему поближе. Там близко лес. Остановимся на дневку и будем наблюдать за мостом. Если все будет в порядке, вечером переберемся по нему на ту сторону реки.
Крылатых помолчал с минуту, затем, обращаясь к Зине и Ане, сказал:
— Первую радиограмму передадим только следующим вечером. Нас, несомненно, запеленгуют, но впереди будет ночь, и мы уйдем далеко. Так что потерпите, девушки. Работы вам еще хватит. Осмотримся, обживемся, будем клепать каждые сутки.
Над лесом, там, откуда мы пришли, вспыхнули ракеты.
— Идут за нами, — не тая тревоги, сказал Зварика.
— Еще неизвестно, может, палят ракетами для храбрости, — медленно, растягивая слова, возразил Овчаров.
Но когда донесся приглушенный лай собак, Крылатых задумчиво сказал:
— Зварика прав. Ребята, немедленно сматываем удочки.
Командир повел нас навстречу погоне. Так мы прошли с полкилометра. Когда лай собак казался совсем близко, мы круто свернули на запад, посыпав следы порошком.
Это было правильное решение. Овчарки могут обнаружить наши следы на берегу реки, и участники погони, естественно, решат, что мы перебрались на другой берег. Пока же они найдут способ переправиться туда, начнут там поиски наших следов, времени уйдет много. Мы будем уже далеко.
НАС СЛУШАЮТ КРУГЛОСУТОЧНО
Про усталость не думаешь, когда погоня совсем близко и ночную тишину разрывает лай рассвирепевших собак. Чтобы спастись от них, нужно запутать следы, обхитрить врага. У нас была надежда, что погоня, следуя по первоначальному нашему пути, дойдет до реки и запутается. Слишком много мы набродили там. Так что разобраться в обстановке, напасть на наш свежий след будет нелегко, потребуется немало времени. Все зависело от опытности собак и их поводырей. Могло произойти всякое. В любом случае нам следовало ускорить шаг.
Досаждала экипировка. Пока нами не были определены условные места сборов на случай, если кто-либо отобьется во время ночного боя или отстанет на марше, пока не были устроены тайники, где можно было бы хранить некоторую часть нашего снаряжения, — все приходилось нести на себе.
И все же мы стремились идти быстро, чтобы как можно дальше оторваться от погони. Изредка останавливались, чтобы подождать Зварику, который не успевал за нами.
Неожиданно для всех Юзик, припадая на больную ногу, обогнал нас и, поравнявшись с капитаном Крылатых, радостно и взволнованно воскликнул:
— Стойте! Смотрите туда! Наши Кенигсберг бомбят!
Мы остановились. Над горизонтом были видны далекие вспышки, сопровождавшиеся еле слышными перекатами. Это было как раз на западе, в сторону Кенигсберга. Все мы понимали, что это никакая не бомбежка, но не хотели портить Юзику настроение и поэтому молчали. Только Генка Юшкевич, который по молодости не почувствовал тонкости ситуации, сказал то, что думал:
— Нет, Юзик, это больше похоже на грозу, чем на бомбежку.
— Гроза — наше счастье! — Крылатых посмотрел на небо. — Скоро она и нас настигнет. Следы наши смоет. Пойдем, еще далеко — нужно успеть до утра. Как вы, девушки, устали? Не очень? Вот и хорошо.
Налетевший ветер приятно освежил вспотевшее лицо. Стало еще темнее от наплывающих, низко наплывающих туч. По одежде ударили первые крупные капли дождя, а вскоре с шумом разразился настоящий ливень. Долго шли под проливным дождем. К утру пришли на край леса. Нужно было отсюда наблюдать за мостом через Парве, по которому капитан решил перевести группу на тот берег реки. Промокшие, озябшие, мы жались друг к другу, чтобы немного согреться. Огня здесь не разведешь, не разденешься, чтобы просушиться. Об этом мы могли только мечтать.
Утром, когда совсем рассвело, мы осмотрелись, отыскали более надежное укрытие под деревьями, откуда хорошо просматривался мост и открытый луг вдоль реки. По нашим расчетам, именно оттуда могла показаться и погоня, если ей удалось взять верное направление нашего ночного перехода.
Едва только расположились, как Мельников сказал Ивану Целикову:
— Тезка, а тезка, давай «повеселимся». Спроси Ивана Семеновича, будет есть с нами?
— Услышав этот разговор, Крылатых сказал:
— Всем можно подкрепиться. Мельников уже дает позывные.
Часов в 10 утра через мост двинулись небольшие колонны войск. Шли и ехали на автомашинах пехота, полицейские, жандармы.
— Овчаров, веди счет войскам, что движутся по мосту, — распорядился Крылатых. — Прикинем, какую силу бросили они против нас.
Мы видели, как за рекой все эти войска развернулись цепью и пошли прочесывать тот самый лесной массив, в котором мы находились бы сейчас, если бы нам удалось форсировать реку.
— Нет худа без добра, — сказал по этому поводу Шпаков, отрывая глаза от бинокля. — Переберись мы через реку, было бы нам жарко.
