Люди и боги

Прогнозировал всеми фибрами
Утопическую идею,
Зашифрованными верлибрами
Зачаровывал Иудею.
Но — кишело людское логово.
Но — дороги легли крестово.
Стало ясно, что Богу — Богово,
А бродяге Христу — Христово.

* * *

Над Иудеей — ночная дрожь.
Мерзлая площадь. Бугры халуп.
Пасынок молит: «Прикончим ложь!»
Отчим смеется: «Ты слаб и глуп!»
Северный ветер. Не повезло.
Месяц от стужи не рыж, а рус…
Пасынок молит: «Прикончим зло!»
Отчим смеется: «Землянин! Трус!»
Настежь раскрыты глаза планет.
Пасынок вскрикнул: «Старик и жмот!»
Замерло Небо. Ответа нет.
Замерло Время. Стоит и ждет.

Книга четвёртая. Крест

* * *

Листва в Иудее опала…
Бездомье пришло и опала…
Вся крыша судьбы протекла…
Он молвил: «Послушай, Иуда! —
Теперь мне действительно худо, —
Рискни, приюти до тепла…
Мне худо, ты слышишь, Иуда?
Что далее — голод, простуда,
И, может быть, даже — арест!..»
Иуда взмолился: «Учитель!
Ты — мученик наш и мучитель!
Спасенье для гения — крест!..»
Без лишних упреков и прений
Ушел успокоенный гений,
Убрел от людского тепла…
А зимней природы опала
Дождями и снегом опала…
Вся крыша Земли протекла!..

Двое

Маленькая поэма

Иисусе на плахе
От пылающих глаз Сатаны
Глаза отвел…

* * *

Возник земной искус
В зеленой сини:
Глазастый Иисус —
Господен Сыне.
Духовностью влеком,
С мечтой о благе,
Ступает босиком
По теплой влаге.
Светлейший луч сквозной —
Его молитва,
Что ангельской слезой
В пути полита.
С восхода отдан весь
Цветам и гнездам,
Несет земную весть
Господним звездам.
Кто воет позади?! —
Шакал ли, бес ли?
Казни, но пощади,
Отец Небесный!
Удушья тяжкий слой.
Тяжелый воздых.
И дьявольской хулой
Оплеван воздух.