стола, серые стены…
И все сразу словно перенеслись на тридцать три года назад, в тысяча девятьсот семнадцатый год, когда рабочая Москва снова поднялась против царя и фабрикантов. Здесь, за этим простым желтоватым столом, сидели большевики Красной Пресни — здесь они советовались, куда посылать отряды, как воевать с юнкерами…
Ребята долго смотрели на серые стены. Потом старенький директор музея — дедушка, как называл его Владик — повёл их по комнатам.
Привычными движениями водя указкой вдоль стен и щитов, он рассказывал, как родилась партия большевиков, как она учила бороться, как она помогла народу победить в октябре семнадцатого года.
— Вот первый номер нашей большевистской газеты «Искра», — показал дедушка на пожелтевшую газету под стеклом. — Вот листовки, которые мы выпускали в пятом году. Вот картина — наши пресненские ткачихи выходят навстречу царским войскам с красным полотнищем, а на нём написано: «Солдаты, не стреляйте в нас!» Вот студент Николай Шмидт, которого полиция замучила в тюрьме. А вот это, ребятки, я сам, подростком. Только я тогда не мог учиться, как вы сейчас…
— Где, где вы? — зашумели ребята.
Все сбились в кучу перед старинной фотографией.
— Неужели это вы?.. Вот здорово!..
Пионеры смотрели то на дедушку, то на большеглазого оборванного паренька в папахе.
Но дедушка уже перешёл к застеклённому шкафу. Пятый «Б» гурьбой двинулся за ним.
— А вот здесь, на этой витрине, ребятки, вы видите оружие, которое было у дружинников в 1905 году. Видите, это наганы. Это самодельные бомбы… А вот кинжал. Мы такие из напильников делали. Кстати, нашёл его ваш ученик Ваньков.
— Где, где? — опять зашумели мальчики, протискиваясь поближе к витрине.
Каждому хотелось получше разглядеть находку Ванькова.
Все прижимали носы к стеклу, за которым лежал ржавый кинжал и белела бумажная полоска: «Нашёл пионер В. Ваньков».
— Это мы… это мы вместе, — сказал Петя Ерошин.
— А где же сам Ваньков? — спросил директор. — Что-то я его не вижу.
Ваньков, который стоял сзади всех, решил не отзываться, но Толя Яхонтов поднял руку и сказал:
— Здесь он, здесь!
— Где же? Ваньков! — позвал дедушка.
Все стали оглядываться, все расступились, и Владик вдруг очутился на самом виду. Дедушка опустил указку:
— Может, это и неудобно при всех, однако я спрошу: как там дела у тебя, в табельке-то?
Владик сильно покраснел и сказал:
— Сейчас ничего… хорошо. Что было, того нет!
— Так-то лучше. — Дедушка постучал указкой об пол. — Ты на меня не серчай, что я, мол, вмешиваюсь не в своё дело. Ведь это, я считаю, наше общее дело. Ради того-то мы здесь и дрались. — Дедушка посмотрел на мальчиков из-под седых бровей. — Верно, ребятки? Понятно это вам?
— Понятно! — отозвался за всех Толя Яхонтов.
— Хорошо. Тогда давайте все одеваться.
Ребята удивились. Однако все вышли в сени и стали в тесноте одеваться.
Оделся и дедушка и скоро вышел к мальчикам в длинном сером пальто с барашковым воротником. Он взял толстую палку, вышел во двор и позвал:
— Ну-ка, пятый «Б», за мной!
Дедушка зашагал не по-стариковски быстро. Ребята с трудом поспевали за ним. Они вереницей растянулись вдоль улицы. Сзади всех шла Кира Петровна. Она следила за порядком в шеренгах.
Да, это был действительно необычный сбор! Дедушка повёл ребят по Дружинниковской улице к Детскому парку. Там он миновал открытые ворота и зашагал по заснеженным аллеям. Пионеры, вожатые и Кира Петровна послушно шли за ним.
Он провёл их мимо памятника Пятому году, мимо бронзового Павлика Морозова, мимо посаженных весной тоненьких липок и топольков, занесённых сейчас снегом, и забрался вглубь парка. Там он толкнул скрипучую калитку и вышел на покрытый снегом обширный пустырь. А за ним и весь отряд очутился на пустыре.
Владику это место было знакомо. Кругом росли старые вязы, с криком носились чёрные, точно уголь, вороны. Когда они садились на ветки, сверху неслышно падали хлопья снега.
Сбоку извивалась узкая скользкая тропинка. Дедушка оглянулся, махнул рукой и стал, опираясь на палку, спускаться по тропинке. Ребята длинной цепочкой, весело перекликаясь, начали спускаться вслед за ним.
Вдруг дедушка поднял палку:
— Ну-ка, потише, ребятки!
Все умолкли. И сразу же в наступившей тишине стало слышно негромкое, нежное журчанье. Всем показалось, будто наступила весна, потому что только весной, когда бегут ручьи, мы слышим такое пение воды.
— Слышите? — тихо спросил дедушка.
— Слышим…
— Поглядите! — Дедушка показал палкой.
И тут все увидели, что в сторонке из-под толстого, рыхлого, ещё не слежавшегося снега пробивается тоненькая, прозрачная струйка и не торопясь сбегает куда-то вниз по ветхому, замшелому деревянному жёлобу.
Мальчики молча смотрели на бегущую по снегу серебристую струйку. Дедушка тоже долго смотрел на неё, потом повернул к ребятам своё покрасневшее на холоде лицо и сказал:
— Вот видите, ребятки, это наш краснопресненский родник. Это, я считаю, филиал нашего музея. Здесь, у этого родника, дружинники сорок пять лет назад перевязывали свои раны. Здесь мы утоляли жажду во время боя… Тогда я был совсем молодой. С той поры всё вокруг переменилось. Родину нашу не узнать. Могучей мы стали державой. Все народы с надеждой смотрят на нас. Почему? Да потому, ребятки, что мы несём народам мир. А родник этот наш всё течёт себе и течёт и никогда не иссякнет!
Дедушка замолчал и немножко нагнул голову, как бы прислушиваясь к песенке родника.
— Как же это вода в нём не замерзает? — удивился Игорёк. — Ведь мороз всё-таки.
— А потому, что она всё бежит и бежит, вот мороз её никак и не ухватит! — объяснил дедушка.
— Откуда же там всё время вода берётся? — спросил Лёня. — Там что, водопровод, что ли, устроен?
Тут Кира Петровна не выдержала:
— Лёня, как же тебе не стыдно! Ведь мы это проходили. Ну-ка, кто вспомнит?
Она оглянулась. И тут, неожиданно для всех, пожалуй даже и для самого себя, поднял руку в серой мохнатой варежке Владик Ваньков:
— Можно мне?
Он шагнул вперёд, подошёл к самому краю родника и уверенно заговорил:
— Значит так, подземные воды… Подземные воды просачиваются сквозь водопроницаемые пласты. Поэтому они очень бывают чистые… И доходят до водоупорного пласта. Там, где водоупорный пласт выходит на поверхность, — там подземная вода вытекает наружу. Образуется источник. Можно ещё назвать родник, или ключ…
— Правильно, Ваньков, молодец! — обрадовалась Кира Петровна и снова обернулась. — Ну-ка, кто дополнит? — спросила она, точь-в-точь как у себя в классе.
— Можно я, Кира Петровна? — тотчас же раздался голос Пети Ерошина. — Я знаю… Вот из этих ключей образуются ручьи, из ручьёв речки, речки вливаются в большие реки, вот как Волга например, а реки текут в моря и океаны, вот! — И Петя развел руками, словно хотел показать огромность океанов.
Дедушка слушал и кивал головой:
— Так, так, сынок. Верно ты сказал. Вот так же и наше рабочее дело, дело нашей партии, дело
