Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

показаний самого подсудимого, можно считать установленным, что Франк не принадлежал к узкому кругу сотрудников Гитлера.

Обвинение не смогло представить Суду ни одного документа, касающегося важных политических или военных мероприятий, в которых принимал участие подсудимый Франк. Подсудимый франк, в частности, не участвовал ни в одном из совещаний с Гитлером, которые обвинение считает особенно важными для доказательства существования общего плана и протоколы которых оно представило в качестве доказательств (документы США 25-34). Единственным важным в этой связи законом является закон о введении всеобщей воинской повинности от 16 марта 1935 г. Подсудимый Франк, подписал его как имперский министр. Этот закон имел целью восстановление суверенитета Германской империи, по крайней мере в военном отношении.

Деятельность подсудимого Франка после прихода к власти и до начала войны ограничивалась почти исключительно выполнением задач, вытекающих из руководства Академией германского права и национал-социалистским союзом блюстителей права.

Задачи Академии германского права ясны из указа о создании этой Академии от 11 июля 1933 г. Она должна была содействовать реорганизации германской юридической жизни и в тесной постоянной связи с соответствующими законодательными учреждениями проводить в жизнь национал-социалистскую программу в области права. Академия находилась под надзором имперского министра юстиции и имперского министра внутренних дел...

Гитлер в принципе был предубежден против всяких блюстителей права, и уже по одной этой причине совершенно исключалось, что между Гитлером и подсудимым Франком могли сложиться близкие отношения. Подсудимый Франк видел свою жизненную задачу в том, чтобы осуществить и в национал- социалистской империи идею правового государства и прежде всего обеспечить независимость судей.

Эти принципы подсудимый франк изложил еще в 1939 году до начала войны на заключительном заседании в большой речи в День германского права в Лейпциге.

Предъявленные доказательства свидетельствуют о том, что, еще будучи баварским министром юстиции в 1933 году, он возражал против создания концентрационного лагеря в Дахау, боролся за проведение так называемого принципа законности, то есть за преследование наказуемых действий обычным порядком и в этих лагерях, и, кроме того, требовал упразднения концентрационного лагеря Дахау. Последнее явствует из показаний допрошенного в комиссии свидетеля доктора Штеппа...

Резюмируя сказанное, можно сделать вывод, что нет никаких фактических оснований предполагать, что подсудимый Франк участвовал в осуществлении общего плана, имевшего своей целью ведение агрессивной войны, и в связи с этим в совершении преступлений против законов войны.

Господа судьи!

Я перехожу теперь к пунктам обвинения, относящимся к деятельности подсудимого Франка в качестве генерал-губернатора...

После военного краха Польши сначала была создана военная администрация, которая охватывала четыре военных округа: Восточную Пруссию, Познань, Лодзь и Краков. Во главе ее стоял командующий на Востоке генерал-полковник фон Рундштедт. Подсудимый Франк в системе этой военной администрации являлся главным начальником администрации.

Военная администрация прекратила свое существование 26 октября 1939 г. В этот день вступил в силу указ фюрера и рейхсканцлера об управлении оккупированными польскими областями от 12 октября 1939 г. Данным указом подсудимый Франк был назначен генерал-губернатором оккупированных польских областей, которые не вошли в состав империи и спустя короткий срок получили название «генерал- губернаторство»...

Согласно статье 3 декрета фюрера от 12 октября 1939 г. генерал-губернатор подчинялся непосредственно фюреру. Генерал-губернатору согласно тому же декрету была подчинена вся администрация.

Однако фактически генерал-губернатор не обладал полнотой власти, как это могло показаться. Декрет фюрера в 5-й статье предусматривал, что «совет министров по обороне империи» мог издавать законы для генерал-губернаторства.

Такие же права имел и уполномоченный по четырехлетнему плану. В статье 6 говорилось, что, сверх того, все высшие имперские инстанции могли издавать распоряжения, необходимые для планирования в социальной и хозяйственной сфере, имеющие силу также в генерал-губернаторстве.

Кроме этих, предусмотренных в указе фюрера от 12 октября 1939 г. ограничений полноты власти генерал-губернатора, и в более позднее время кое-кому давались полномочия, не в меньшей степени нарушавшие принцип единства администрации. Это, в частности, относится к положению генеральных уполномоченных по использованию рабочей силы. Я ссылаюсь здесь на предъявленные обвинением и защитой важные документы, в частности на указ Гитлера от 21 марта 1942 г., который устанавливал, что права генерального уполномоченного по использованию рабочей силы распространяются и на территорию генерал-губернаторства. Вся военная экономика в генерал-губернаторстве сперва была подчинена верховному командованию вооруженных сил, а после создания имперского министерства вооружения она была подчинена этому министерству.

На основании предъявленных доказательств установлено далее, что принцип единства администрации нарушался также и в других областях. Здесь я ссылаюсь на показания доктора Ламмерса и доктора Бюлера и на представленные мною документы, в частности на документ США-135. Речь идет об указаниях для особых областей в директиве номер 21 («план Барбаросса»), где категорически устанавливается, что главнокомандующий сухопутными войсками должен иметь право «отдавать в генерал-губернаторстве распоряжения для выполнения его военных задач и для обеспечения войск», причем главнокомандующий был уполномочен передавать свои полномочия командующим группами армий и армиями. Все нарушения принципа единства администрации и все особые полномочия отходят на второй план перед тем особым положением, которое было отведено рейхсфюреру СС Гиммлеру в генерал-губернаторстве. На основании предъявленных доказательств и, а частности, на основании показаний старшего правительственного советника в главном управлении имперской безопасности доктора Бильфингера установлено, что уже в 1939 году при назначении подсудимого генерал-губернатором был издан секретный указ, в котором устанавливалось, что высший начальник СС и полиции не Востоке должен был получать свои указания непосредственно от рейхсфюрера СС и начальника германской полиции Гиммлера. В декрете фюрера и рейхсканцлера о консолидации германской нации точно так же постановляется, что рейхсфюрер СС имеет право непосредственно создавать путем переселения новые области, которые будут заселяться немцами. Оба этих указа предоставляли рейхсфюреру Гиммлеру такие полномочия, которые должны были с первого же дня существования генерал-губернаторства создать для администрации этой области едва ли преодолимые трудности. И очень скоро выявилось, что подчиненная генерал-губернатору общая администрация не располагала исполнительной властью в собственном смысле. Ввиду того что высший начальник СС и полиции на Востоке получал все указания и распоряжения непосредственно от рейхсфюрера СС Гиммлера и отказывался выполнять указания генерал-губернатора, вскоре выяснилось, что на самом деле в генерал- губернаторстве господствовали две власти. Возникшие в связи с этим затруднения должны были быть тем большими, что высший начальник СС и полиции Крюгер, который не менее четырех лет был непосредственным представителем Гиммлера в генерал-губернаторстве, никогда не согласовывал своих полицейских мероприятий с администрацией генерал-губернаторства.

Если при этом учесть также, что не только рейхсфюрер СС Гиммлер передавал свои указания непосредственно начальнику СС и полиции, обходя генерал-губернатора, но что, кроме того, и III, IV, V и VI управления главного управления имперской безопасности также передавали свои распоряжения непосредственно командующему полицией безопасности и СД в Кракове, то будет понятно, с какими трудностями ежедневно сталкивалась гражданская администрация генерал-губернаторства. При этих обстоятельствах генерал-губернатору не оставалось ничего иного, как постоянно стараться по возможности добиться в какой-либо форме сотрудничества с полицией безопасности, если он не хотел вовсе отказаться от попытки укрепления гражданской администрации в генерал-губернаторстве. И на самом деле, более чем пятилетняя история администрации генерал-губернаторства в значительной части является историей непрерывной борьбы между генерал-губернатором и администрацией, с одной стороны, и полицией