переквалифицировалась в редактора одного из гламурных журналов), но и сына, которого с пяти лет воспитывала в одиночку.
Петр с красным дипломом закончил колледж, но вместо того, чтобы поступать без экзаменов в вуз, попросился в армию. Мастер спорта по кикбоксингу и перворазрядник по подводному ориентированию, стал настоящей находкой для военкомата. Через месяц наголо обритый Даркович переступил порог расположения отряда морского спецназа Балтийского флота «Парус». На войну он также пошел добровольцем.
Познакомились двое столичных юнцов, когда наступление на Дагестан ваххабитских отрядов было отбито и федеральные войска перешли в наступление на территории Чечни. Вот тогда-то морской бригаде и понадобилась разведка. Назначенный командиром разведроты капитан-лейтенант Кутягин лично набирал бойцов в подразделение.
Близкие по духу и интеллекту, бойцы быстро подружились, но при этом жили как кошка с собакой, постоянно выясняя, кто столичный житель, а кто лимита поганая. Иногда даже сходились врукопашную, но все это было напускное, шелуха, которая слетала, едва морпехи получали боевую задачу. В дозоре или рейде они действовали как единый организм. Под Аргуном Даркович вытащил контуженного Виктора из-под минометного обстрела, а спустя два месяца Никифоров прикрыл товарища, когда того пыталась взять на прицел чеченская снайперша.
– Держи, брателла, – младший сержант подкинул на ладони масленку и протянул Петру.
Тот благодарно кивнул, обильно полил густым оружейным маслом лоскут материи и проговорил:
– Я намедни встречался с земой, в штабе писарем обитается. Так вот, слышал он разговор начальника штаба с секретчиком, что уже есть приказ до конца месяца вывести нашу бригаду на «Большую землю».
– Тоже мне новость, – хмыкнул Никифоров, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к услышанному. – Да я сам, своими ушами слышал, как трещали Кайман с Татарином, дескать, бородатые совсем обнаглели. Хватит бегать за колоннами, как овчарка за овцами, пора действовать на опережение и дать чебурекам по соплям. Кайман уже с Батей на эту тему перетер, и тот дал добро.
Кайманом разведчики называли своего ротного Кутягина, у которого амазонский крокодил стал позывным. Татарином окрестили командира второго взвода, балтийца, старшего лейтенанта Романа Татаренко. Батей прозвали командира бригады полковника Серебрякова, отдавая дань уважения морским пехотинцам.
– Ну, мало ли чего они там решали, – не смутившись, парировал Даркович, протирая затвор автомата. – План по выводу войск разрабатывается в Генеральном штабе, и сроки его претворения в жизнь никто не имеет права нарушать.
– Тоже мне, бином Ньютона, – не сдавался Виктор. – Между прочим, одно другому не мешает, прежде чем уйти, надаем духам по соплям. Думаешь, зря Крецула взяли в нашу роту, он же артиллерийское закончил.
– Его специальность – артиллерийская разведка, – со свойственным северянам спокойствием пояснил Даркович.
– Артиллеристы либо стреляют сами, либо корректируют огонь пушек, – заводясь, Виктор начинал говорить скороговоркой.
– Так его почти три месяца назад к нам перевели.
– Это у вас, романтиков, все делается по вдохновению, пока жареный петух, как говорится, не клюнет под копчик. А настоящий командир все просчитывает на пять, а то и десять шагов вперед. Недаром говорится, готовь сани летом. – Никифоров сделал короткую паузу и тут же победно добавил: – Между прочим, пушкари свои «ноны» еще на прошлой неделе «огурцами» загрузили по самое не могу.
– Ну, если нужно прогуляться в предгорье, почему бы не пойти, – наконец сдался Петр. – Всю зиму там пролазили, знаем район поиска, как свою квартиру. Только с кем пойдем? Если с Татарином, то этот если не задолбит, так замучает. Лучше уж с Маршалом, он хоть и молодой, но мужик путевый, – вспомнил Даркович добрым словом командира третьего взвода Жукова.
– Думаю, с нами сам Кайман пойдет. Это для него что-то вроде дембельского аккорда, – деловито проговорил младший сержант. Чистку своего автомата он закончил и теперь собирал. Руки быстро и четко собирали все детали в корпус оружия. Громко цокнув примкнутой затворной рамой, Виктор с неожиданной сентиментальностью в голосе произнес: – Вот вернусь домой, оттянусь по полной. Мама в письме обещала на месяц в Испанию отправить на отдых.
– Да, дома хорошо, – согласился с товарищем Петр, потом спросил: – Никифор, а ты ко мне приедешь после дембеля в Питер?
– Естественно, коллега, – шутливо отсалютовал сержант.
– А потом я к тебе.
– А меня дома не будет.
– Не понял, это как? – Даркович удивленно уставился на Виктора. Друг с невозмутимым видом ответил: – А я в Испанию уеду. – Следом оба товарища разразились громким смехом. Молодости во все времена свойственно беззаботное веселье, даже среди ужасов войны. Пережив первые бои, они, даже теряя товарищей, верили, что их минет чаша сия, и в минуту затишья даже пытались строить планы на будущее.
Неожиданно Никифоров обратил внимание на другого бойца, крепкого рыжеволосого парня, голову которого украшала бандана из маскировочной ткани. Тимко Степан, сжимая крепкими руками снайперскую винтовку «СВУ», шомполом с навинченным «ершиком» увлеченно чистил ствол.
– А ты, Степа, что будешь делать, когда дембельнешься? – поинтересовался у снайпера Виктор.
Степан отложил винтовку, задумчиво посмотрел на младшего сержанта, потом пожал могучими плечами и ответил:
– К бате пойду в бригаду, вместе рыбалить будем, – говорил он с мягким южнорусским акцентом, на каком обычно изъясняются выходцы Запорожской Сечи, выселенные на юг еще Екатериной Великой, создававшей там кубанское казачество.
Все предки Степана Тимко служили Отечеству, и на долю каждого выпадала своя война. Даже его отец, который родился после Великой Отечественной, получил орден Красной Звезды за бои на амурском острове Даманский. Сын оказался под стать своим пращурам, как говорил о нем Кутягин, самый результативный боец роты. Увлекающийся с детства охотой, Степан начал службу в роте антитеррора Севастопольской военно-морской базы, там же освоил специальность снайпера. Здесь, в Чечне, пластиковое ложе его «СВУ» было густо исчеркано засечками уничтоженных боевиков, и, как результат, три медали и два ордена.
Внешне Степан казался неуклюжим и флегматичным, но это было обманчивое впечатление. Снайпер передвигался своей медвежьей походкой вразвалочку совершенно бесшумно хоть по снегу, хоть среди зарослей сухого тростника. Мог сутками напролет сидеть, лежать в засаде, но когда наступало время действовать, стрелял всего один раз.
– Че, Степан, в натуре рыбалить будешь? – переспросил Никифоров, незаметно подмигивая Дарковичу. – Ты же сам говорил, работа для каторжан. Шел бы в таком случае в рыбнадзор. Был бы при власти, при оружии и уважаемый человек.
– Хватит, здесь настрелялся на всю оставшуюся жизнь, – недовольно буркнул Тимко.
– Степа, а жениться когда думаешь? – невинным тоном поинтересовался Даркович.
– Ну, дембель осенью, значит, свадьба к Новому году, – обстоятельно пояснил снайпер.
– А невеста согласна? – ехидно улыбаясь, вставил Виктор.
– Ксюха-то? – удивился Степан. – Так у нас еще со школы все сговорено.
– А у вас там что, как у узбеков, обручаются, едва родившись? – оскалился Никифоров.
– Сам ты ишак бухарский, – сообразив, что его разыгрывают, обиделся снайпер.
Неожиданно настроение у Виктора испортилось, он вспомнил доармейскую шальную жизнь – дискотеки, бары, ночные клубы. Вокруг – море друзей, еще больше подруг, шикарных, сексапильных и, главное, легкодоступных девчонок. Все они испарились бесследно, как утренний туман под восходящим солнцем. На призывной пункт, кроме друга детства, никто не пришел, да и тот, узнав, что Виктор добровольцем поехал воевать, спустя несколько месяцев расстарался на одно короткое письмо, смысл
