Трагических актеров, все же Все это не было похоже На немца, старика, отца. У Вани — робкого юнца Тут явно не хватало сил, И он «Моора» провалил. Но наступает третий год, И двое рядом заседают — Володя с Костей — и решают Открыть театр в Москве — и вот Театр открыт, и в нем идет «Царь Федор» — и, разинув рот От удивленья, умиленья, Москва сказала: нет сомненья, Москвин — чудеснейший актер, И выплыл Ваня на простор. То исторический был год И для театра и для Вани, Сплелись их дружеские длани, И двинулся театр вперед, И в нем Москвин растет, растет, И что ни год, Москвин дает Такой приплод, что весь народ Единодушно признает, Что в Москвине большая сила, И Москвина усыновила Москва. Как о любимом сыне, О нем печется и доныне И будет век ему верна. И вся Советская страна — И старики и пионеры Полны к нему любви и веры… Кто вздумает критиковать непритязательные вирши, пусть вспомнит веселые качаловские слова: «Главное — юмор и хорошее настроение». А еще лучше представить, с какой озорной, непосредственностью читал автор свою поэму и как чудесно звучал тогда его всепобеждающий голос.
