Подстреленная чайка осталась лежать там, где упала. Охотник забыл о ней, захваченный своими мыслями. Вероятно, они унесли его куда-то далеко. Во всяком случае, только крик с судна: «Господин студент, возвращайтесь!» — заставил очнуться и подняться на палубу.
«Викинг» продолжал свой путь к западу, чтобы там, как все еще надеялся капитан Крефтинг, найти тюленьи залежки.
Настали белые ночи. Солнце заходило поздно и только на короткое время. На закате небо загоралось красноватым золотом, воздух был прозрачен, горизонт отчетлив. И вдруг небо в северной части превращалось в поток световых красок, в котором играли отблески льда и рдели пурпуровые облака.
Как фантастичны, нежны, призрачны были эти краски в неоглядном просторе полярной пустыни! Но зверобоям «Викинга» было не до любования красотами природы.
Наконец настал долгожданный день, когда капитан Крефтинг объявил «хоз». Ни одна команда не вызывала на судне такого ликования. Ведь слово «хоз» означало охоту, для которой уже давно были начищены ружья, заготовлены патроны, наточены ножи.
То, чего люди ждут напряженно и долго, возникает иногда негаданно и даже врасплох. Так и случилось, когда с высоты дозорной бочки вахтенный крикнул:
— Тюлени! Вижу тюленей!
Впрямь, в указанной стороне вскоре показалось какое-то темное пятно, будто на снегу оголилась земля. То, сливаясь в сплошную черную массу, теснились тюлени. Только когда «Викинг» подошел ближе, удалось различить отдельных зверей. Тюлени подымали головы, бросали любопытный взгляд на людей и тотчас, один за другим, скатывались в воду.
Множество тюленей! Море кишело ими, косяк попадался за косяком. Тюлени плыли впереди судна, высовывались перед самым форштевнем, глазели на людей, потом, как по команде, все сразу ныряли в глубину.
Через некоторое время обнаружилось стадо столь великое, что оно казалось длинным черным островом, всплывшим между сверкающими льдинами.
Зато и охотников собралось более чем достаточно. Целая флотилия промысловых судов: «Хоральд», «Гейзер», «Утро» и другие — тоже приготовилась начать «хоз».
— Нет смысла бороться с таким количеством конкурентов! — решил Крефтинг. — Лучше отправиться дальше, где будет меньше соперников.
Расчет оправдался, хотя пришлось еще долго пробираться во льдах. Большое стадо встретилось снова. Вблизи же оказался только тихоходный «Хапдроде», который удалось легко обогнать.
С «Викинга» спустили на воду шесть шлюпок. В одну из них рядом с лучшим стрелком Оле Могерудом сел Нансен.
Гребцы налегли на весла. Шлюпки помчались к льдинам, на которых скучились тюлени. В глазах пестрило от множества их черно-белых шкурок. Воздух трепетал от тепла, излучаемого их телами. Слышалось урчанье, напоминавшее мурлыканье кошки, когда ее гладят. А иногда раздавалось глухое, протяжное рыканье «хо-хо».
— Изумительное зрелище! — прошептал Нансен.
— В сравнении с настоящей залежкой жалкое стядишко, — возразил Оле Могеруд. — Ну и ленивые это животные! Целыми часами могут валяться, переворачиваясь с боку «а бок, то почешут себе шею передними ластами, то подставят спину солнцу, то опрокинутся на брюхо и уставятся в пространство, пока их что-нибудь не вспугнет. Право, ленивее нет зверя на свете!
Шлюпки осторожно подобрались к тюленям на расстояние выстрела. Гребцы сделали еще несколько взмахов, и рулевой скомандовал: „Стоп!“ Весла бесшумно опустились вдоль бортов шлюпки, продолжавшей по инерции скользить дальше.
Оле поднял ружье, старательно прицелился. Выстрелил. Первый тюлень упал головой на лед… Еще выстрел, и поникла другая голова.
Замелькали разделочные ножи. Зверобои быстро освежевали туши, погрузили их в шлюпку и направились к другому стаду.
Оле опять первым сошел на лед и, прячась за высокий торос, пополз. Нансен полз следом, стараясь повторять движения опытного охотника. С остальных шлюпок тоже сошли люди и, крадучись, стали подбираться к стаду. Вскоре со всех сторон поднялась пальба.
Нансен стрелял направо и налево, едва успевая перезаряжать ружье. Затем вместе с Оле свежевал туши, грузил шкуры и сало на шлюпку.
— Теперь у птиц будет пир! — заметил Оле. — Зверям беда, а им радость. И откуда их столько берется!
Оле сказал верно: тучи чаек с яростным криком набросились на ободранные туши. Птицы будто заранее знали о предстоящей поживе, и, когда охотники подкрадывались к стаду, они уже витали вокруг, ожидая момента, чтобы броситься на убитого тюленя, как только его освежуют. Даже всегда осторожные „бургомистры“ становились смелее. Они плавно описывали круги в воздухе, потом, величественно сложив крылья, усаживались на землю и шествовали к освежеванной туше с таким достоинством, что обыкновенные простые чайки почтительно уступали им место.
Тюленей было множество, выискивать новые стада не составляло труда. Охота длилась долго, пока на мачте „Викинга“ не взвился сигнальный флаг-приказ: шлюпкам возвращаться на судно.
Всего за эту охоту удалось добыть сорок четыре тюленя, притом в лодке Оле оказалось семнадцать шкур.
Разумеется, стрелки соревновались между собой, каждый старался занять первое место. Промысел являлся своего рода экзаменом для охотников: умения стрелять метко было недостаточно. Следовало разумно, хладнокровно организовать свою работу, ловко грести во льдах и свежевать добычу, не теряя ни минуты.
Потому, когда Оле Могеруд в присутствии всех за ужином промолвил: „А господин студент стрелок меткий! Толк из него будет, черт побери!“ — слова эти прозвучали для Нансена, как нежнейшая музыка.
Но опыт приходил не сразу, хотя студент был старателен, и до всего ему было дело: сколько забито зверей в разные годы? Где находятся лучшие лежбища? Каковы условия плавания в Полярном бассейне? На целую уйму нансеновских „почему и отчего“ приходилось отвечать бывалым морякам-зверобоям. Зато не было дня, чтобы он не записал в своей тетради чего-либо полезного. То были записи любознательного ученого, а не просто впечатления любопытствующего.
ЧЕЛОВЕК НАХОДИТ СЕБЯ
Я берег забыл, я в море — весь!
В воскресенье седьмого мая Нансен отмечает в своем дневнике: «Нижняя поверхность молодого льда иногда красноватого цвета. Сегодня мы шли сквозь такой лед. Я попросил спустить шлюпку и добыл кусок для микроскопического анализа. Оказалось, что красный цвет объясняется присутствием мельчайших растительных организмов, которые держатся на нижней поверхности льда. Это были различные виды кремневых водорослей, которые настолько ярко окрашивают лед, что, когда он ломался под судном, то море поблизости казалось кровавым.
Крефтинг говорит, что такой лед обычно встречается там, где находится детная залежка. Это правдоподобно. Если нижняя поверхность льда краснеет от этих растений, значит их находится в воде очень много, а они служат пищей для мелких животных, например ракообразных, которыми, в свою очередь, питаются тюлени, в особенности детеныши».
Через три дня в дневнике, после обычных сведений о состоянии погоды и местонахождении судна, Нансен пишет: «Мы видели редкого гостя в этих водах — огромного гренландского кита, который несколько
