способом 'использовать свои вакации'.
Инициатор экспедиции на «Корректе», И. Лид, разумеется, не мог найти более подходящего спутника, чем Фритьоф Нансен. Предприимчивый промышленник понимал, что само имя прославленного полярного исследователя придаст авторитетность всему предприятию.
Бурно растущие торговые и промышленные интересы сибирских капиталистов настоятельно требовали открытия дешевого водного пути. Лес, зерно, масло, меха и многие другие товары вывозились из Сибири за границу только по железной дороге. Ввоз иностранных товаров производился тем же способом. Обходилось это дорого, а как показал печальный опыт русско-японской войны, сибирский железнодорожный транспорт плохо справлялся со своими год от году растущими задачами.
В подобных условиях морской путь из Европы в Сибирь сулил богатые перспективы. Путем этим пользовались издавна, хотя неизвестно, когда именно он был открыт. Во всяком случае, уже в 1620 году по указу русского царя плавание иноземным судам здесь было запрещено, так как сибирские купцы опасались конкуренции европейских товаров в торговле с северными народами.
А сибирские берега очень манили к себе европейских промышленников, ибо отсюда они стремились проникнуть в Китай. С такой целью предприимчивый венецианец Себастиан Кабот, всю свою жизнь проживший в Англии, создал в Лондоне 'Общество купцов-изыскателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений неведомых и доселе морским путем не посещенных'.
В 1553 году три корабля этой компании торжественно были отправлены из устья Темзы к сибирским берегам. То была первая в истории экспедиция для открытия северо-восточного прохода. Экспедиция окончилась неудачно. Два корабля погибли в пути, и лишь третий под начальством Ричарда Чанслера достиг Северной Двины. Отсюда Чанслер прибыл в Москву, где, представившись царю Ивану Грозному, завязал сношения с русскими. Кстати, он был первым англичанином, побывавшим в Москве.
Через два года штурман судна Чанслера Стефан Борро снова сделал попытку попасть в Китай Северным морским путем. Престарелый глава 'Общества купцов-изыскателей' Кабот (ему было тогда за восемьдесят лет) устроил еще более торжественные проводы новой экспедиции. По словам современника, 'добрый старый джентльмен от радости видеть такую готовность к предприятию сам принял участие в плясках среди молодежи и веселого общества'.
Стефан Борро достиг Карских Ворот и Вайгача. Пройти далее ему не удалось, но от русских зверобоев он узнал, что дальнейший путь к устью Оби им уже хорошо известен.
Действительно, русские мореплаватели еще задолго до того времени освоили берега Карского моря. В 1601 году в Обском крае даже был основан город Мангазея, о важном торговом и административном значении которого можно судить по тому, что в нем имелись гостиный и воеводский двор, таможенная изба, а также 'съезжая изба' и тюрьма.
Одним из первых достиг Обской губы некий 'московский гость Лука'. В летописи говорится, что между 1584 и 1598 годами 'ходил москвитин Лука гость с товарищи проведывать Обского устья тремя кочи'. Кочи — небольшие, но обладавшие отличными мореходными качествами суда — добирались до Мангазеи также из Двины, Мезени и Пустозерска.
Путь к Мангазею считался тяжелым, потому что лежал ом через 'непроходимые злые места от великих льдов', где приходилось претерпевать 'всякие нужи'. Тем не менее, по утверждению летописца, 'в Мангазею по вся годы ходят кочами мйогие и торговые и промышленные люди со всякими немецкими товары и с хлебом'.
В XVII веке русские мореходы осваивали сибирские берега все далее на восток. Холмогорец Федот Алексеев вместе с казаком Семеном Дежневым своим плаванием из Колымы в Тихий океан доказали, что Азия отделена от Америки проливом. Правда, оба смельчака не отдавали себе отчета об огромном значении сделанного ими открытия, и сведения об их плавании дошли до Западной Европы только через столетие.
В историю освоения Северного морского пути золотыми буквами следует вписать также имена Беринга, Малыгина, Овцына, Розмыслова, Василия и Марии Пронишевых, Челюскина, Харитона и Дмитрия Лаптевых, Пахтусова, Циволька, Крузенштерна, Литке и многих других выдающихся русских полярных исследователей.
К началу XX века опыт использования Северного морского пути уже дал вполне обнадеживающие результаты. Даже при отсутствии радиосвязи и необходимой информации о движении льдов некоторым судам удавалось из европейских портов достигать устья Оби, Енисея, Лены.
Наладить постоянные торговые связи Сибири с зарубежными странами, используя Северный морской путь, было основной задачей акционерного общества, которое возглавил И. Лид. Человек он был энергичный, и его не обескуражила первая неудачная попытка одолеть коварное Карское море. Для такой цели им был зафрахтован норвежский пароход «Тулла», построенный специально для плавания во льдах. С грузом товаров для Сибири пароход вышел в Карское море. Навстречу ему, к устью Енисея, было отправлено из Красноярска несколько барж с грузом.
Сибирские купцы возлагали большие надежды на эту операцию, уповая, что ею откроются регулярные рейсы по Северному пути. Царское правительство, со своей стороны, тоже проявило внимание к этому делу — целый отряд полицейских и жандармов во главе с самим иркутским полицмейстером совершил путешествие в две тысячи шестьсот верст к устью Енисея, чтобы на месте пресечь что-либо 'крамольное'.
Увы! — ожидания были напрасны. «Тулла» не сумела пробиться сквозь тяжелые льды в Карском море и повернула назад. Пришлось вернуться обратно в Красноярск и баржам с грузом. Несолоно хлебавши повторили свой долгий маршрут и представители полицейской власти.
Предпринимая новую попытку, Лид не сомневался в успехе: на этот раз с ним был Нансен! Да и сам Нансен был настроен хорошо — экспедиция не была для него сложной, а русские спутники его были людьми деятельными, образованными, и общаться с ними не представляло затруднений, так как они отлично знали иностранные языки, в том числе и норвежский.
Участники экспедиции поездом добрались до порта Тромсе, где их уже дожидался пароход «Коррект», груженный цементом, предназначенным для Сибирской железной дороги. Это небольшое судно, всего в полторы тысячи тонн водоизмещением, было тихоходным, но довольно прочным. Толстая стальная обшивка и дополнительная обшивка из дубовых досок предохраняли его от ледовых сжатий и толчков. На судне имелось радио для связи с береговыми северными станциями. Однако, как выяснилось потом, оборудование станций еще не было закончено, и потому они бездействовали. Все же наличие столь мощного средства связи поначалу принесло своеобразную пользу, так как вселяло всем большие надежды.
На «Корректе» был старый опытный лоцман Ганс Христиан Иохансен, совершивший много плаваний по Ледовитому океану и участвовавший еще в экспедиции Норденшельда на «Веге» к устью Лены. Остальные члены экипажа — люди самых различных национальностей — тоже были видавшими виды моряками.
Нечего удивляться, что плавание «Корректа» сквозь льды Карского моря и далее вдоль сибирских берегов прошло без особых затруднений. Тщательная подготовка судна, его отличный экипаж, опытный лоцман и советы Фритьофа Нансена — все это обеспечило благополучное плавание. В намеченный срок — 28 августа 1913 года «Коррект» бросил якорь в устье Енисея.
Накануне по реке сюда пришел буксирный пароход с гружеными баржами. «Рандеву» состоялось исключительно точно. И это было особенно замечательным, если учесть, что «Коррект» прошел три тысячи триста километров среди льдов, а баржи одолели две тысячи двести километров по трудному речному фарватеру.
Нансен живо интересовался возможностями товарообменных операций с Сибирью. Что привезли баржи? Огромные кряжи кедра, сосны, ели, тюки льна и конопли, кожу, шерсть, превосходный графит. Даже экзотические верблюды и бурые медведи попали в число экспортных сибирских товаров! 'Чувствовалось, — записал Нансен в своем дневнике, — что находишься у преддверия могучей страны, обнимающей пространство от самой тундры до тайги на севере, до пустынь Монголии на юге'.
Началась перегрузка товаров. Дело это оказалось весьма затяжным. К тому времени к устью реки пришли из Красноярска еще два парохода. Однако помощи от них не было никакой, так как вместо погрузочных механизмов они привезли целый отряд жандармов, полицейских и даже сыскного агента. Нансен поразился соотношению сил: на перегрузочных работах было занято всего восемь человек, располагавших одной лебедкой. А рядом непроизводительно тратили свое время девять жандармско-
