мирно существовал, внося свою посильную лепту в спортивную жизнь столицы Австро-Венгрии.
Война взбудоражила Европу и способствовала перемещению, как вынужденному, так и добровольному, огромных людских масс. В Вену приезжали на жительство беженцы из стран, ставших самостоятельными после распада империи. Численно увеличилось чешское и венгерское население столицы Австрии, но больше всего — еврейское. В основном это была галицийская местечковая голытьба, немалую часть которой составляла молодежь. Клуб «Акоах» получил в их лице существенную людскую поддержку, а его футбольная секция, участвовавшая в первенстве страны, неистовых болельщиков.
В Австрии традиционным «еврейским» клубом всегда считалась «Аустрия». За нее болели местные, живущие в Вене уже несколько поколений, ассимилированные евреи. «Акоах» в начале 20-х с приходом в него Гуттманна и других будапештцев, представлял собой третью силу, включившуюся в привычный спор «Аустрии» и «Рапида».
Карл Гейер, футболист «Аустрии», характеризовал ситуации, возникавшие на трибунах во время игры между «Аустрией» и «Акоах», как трагикомические: «За основу «Аустрии» тогда играло шесть христиан и пять евреев. (…) Травля игроков на играх с «Акоах» была просто фантастической. Трибуны делились на две части — наши традиционные венские болелы и горластая толпа фанов «Акоах». Друг друга они, кроме как «грязными жидами», не обзывали! Мы все на поле только диву давались, как так можно. Ну, болельщик, он такой. До драк между ними, правда, дело не доходило, поорут, и всё…»
Примерно к тому же времени относится и другая байка на национальную тему: о речевке, которую скандировали болельщики и которая вошла в историю австрийского футбола.
«Акоах» встречался с командой, стоящей на вылет — «Бригиттенауэр» АК. Болельщики другой команды, «Форвертс», также претендующей на понижение в классе, пришли на стадион поддержать игроков «Акоах», для которой результат этой встречи не был важен — она находилась в середине таблицы и при любом исходе даже не сдвигалась с места.
Вот на этом матче и прозвучал впервые клич, которым потом часто подбадривали «Акоах». Вместо привьчных оскорблений «по национальности» над стадионом от болел «третьей стороны» неслось: «Hoppauf, Негг Jud, Hoppauf» («Давайте, господа евреи, давайте!»)…
«ДАЖЕ НЕ ОДНОФАМИЛЕЦ» ©
В 1924 году в Австрии, первой стране на континенте, была создана профессиональная футбольная лига. Пробил это начинание Хуго Майзль, авторитетнейшая фигура не только австрийского, но и всего европейского футбола. Он считал, что футболисту «пора выходить из подполья» и не нужно при этом выдумывать велосипед. В Англии, на родине футбола, уже давно созданы профессиональные клубы и от этого игра, по мнению Майзля, только выиграла. Хуго полагал, что человек, получающий за свою работу деньги, будет относиться к своему любимому делу ответственнее, чем футболист, играющий в свое удовольствие. При этом совсем не обязательно должны исчезнуть такие понятия, как, скажем, «фэйр-ллей», ведь они зависят от воспитания, личных качеств и общественной морали больше, нежели от того, платят игроку или нет. А в том, что уровень игрока профессионального, то есть занимающегося исключительно футболом, как делом, легально приносящим средства на жизнь, будет выше любительского, он не сомневался.
У Майзля было немало противников, которые заранее оплакивали судьбу Игры в Австрии, если подобное предложение будет принято. Положение, при котором игрок шесть дней в неделю работает, а в воскресенье играет в футбол, их вполне устраивало: «Играем же, зачем менять, а от денег всё зло».
..Тут сразу на память приходит сцена из замечательной комедии «Берегись автомобиля», когда режиссер народного театра (артист Евгений Евстигнеев) иронически вещает: «Разумеется, человек, проведший день у станка, гораздо лучше вечером сыграет роль в театре, чем профессиональный актёр…»
Гуттман и большинство футболистов венских клубов были с Майзлем солидарны. Они считали, что нужно просто легализовать существующее положение, иначе неизбежны постоянные скандалы наподобие будапештского. Отказников в первой профессиональной венской лиге из 11 команд, стартовавшей 21 сентября 1924 года, не наблюдалось. Опасения были другие — найдется ли нужное количество игроков, которым стоит платить…
До того, как стать профессионалом, Гуттманн успел выступить на Олимпийских Играх. Позвала его родина в лице венгерской федерации футбола. В послужном списке Гуттманна числится четыре официальных матча за сборную Венгрии. Иногда указывают шесть. Но две тренировочные игры против сборной Саара и одного из вариантов германской команды в длинный перечень игр не входят.
…Разыскивая подтверждения участия Белы Гуттманна в Олимпийских Играх, обратил внимание на два любопытных факта: иногда он проходит как Гуттманн II, иногда как Бела Гардош. С Гардошем все понятно — следуя политике «мадьяризации» регента Венгрии адмирала Хорти, спортсменам давали венгерские фамилии и под ними заявляли на соревнования. А вот Гуттманн-второй? Логично было поискать, кто же в истории венгерского футбола Гуттманн-первый!
Неожиданно выяснилось, что легенда венгерского спорта, двукратный чемпион самой первой Олимпиады 1896 года по плаванию (100 и 1200 м вольным стилем) Альфред Хайош на самом деле Арнольд Гуттман. Спортсменом он был, видимо, разносторонним, поскольку за ним числится участие в первом в истории международном матче между футбольными сборными, сыгранном в октябре 1902 года. Тогда венгры проиграли австрийцам в Вене 0:5.
«Однофамилец» Белы Гардоша Альфред Хайош тоже участвовал в Парижской Олимпиаде 1924-го — в архитектурном конкурсе! Начиная с самой первой Олимпиады, вплоть до Игр в Лондоне в 1948-м наряду со спортивными соревнованиями проводились конкурсы по изобразительному искусству, архитектуре, литературе. Рассматривались произведения на спортивную тематику. Победителям вручали олимпийские медали. Такие же, как и спортсменам.
Альфред Хайош, выучившийся на архитектора, представил проект стадиона, за что получил серебряную медаль. Собственно, это можно считать победой, поскольку во всех «неспортивных» категориях золото досталось французам.
Бела Гуттманн на ОИ-24 вместе с футбольной сборной Венгрии не выиграл ничего. Мало того, можно сказать, что венгры на той Олимпиаде опозорились. Победив в первом круге Сборную Польши (5:0), они в одной восьмой финала со счетом 0:3 проиграли команде Египта.
О своем участии в ОИ-24 Гуттманн вспоминать не любил, только костерил на все лады венгерское футбольное начальство: «…Для участия в играх ребята брали отпуска, причем заранее, нужно ведь было готовиться. Никаких компенсаций, само собой, никто не получил. Ну, это ладно. Мы хотели играть на Олимпиаде(…) Но всё делалось, как обычно, через… На семнадцать игроков было восемнадцать дармоедов из федерации. Для них поездка в Париж была приключением, они там гуляли. Нас же поселили в какую-то шумную непрезентабельную гостиницу с отвратительной кормежкой. Потом выяснилось, что эти красавцы на нас еще и экономили, потому и харч был крайне скудный и невкусный. Я за неделю потерял семь килограммов. В таких условиях нужно было еще и играть…»
После ОИ Гуттманн от дальнейших выступлений за сборную Венгрии отказался. Больше всего его удручал непрофессионализм венгерских футбольных функционеров, ни один из которых не выдерживал сравнения с кумиром Гуттманна, человеком, с которого он старался брать пример — Хуго Майзлем: «Это же человек-оркестр: он и финансист, и организатор, и тренер, и судья. Всякое дело, за которое берется, выполняет лучше других…»
ДЕНЬГИ НА БОЧКУ!
Первую профессиональную лигу в первый год ее существования выиграла «Акоах». Как писал тогда обозреватель Карл-Хайнц Швинд, «стиль этих ребят — какая-то смесь австрийской и венгерской футбольной
