рассматривала такую возможность всерьез. «Откровения»! Еще сегодня, шурша страницами газеты объявлений, разве могла она подумать о таком?!
— Послушай… — Мик посмотрела на Лаэрта, осененная неожиданной мыслью. — А Ольга?
— Что — Ольга? — Узкий лоб Лаэрта прорезала морщинка. Он не любил, когда Мик заговаривала о его жене. Впрочем, надо отдать ей должное, она делала это очень редко.
— Как твоя жена отреагирует на мое появление в редакции журнала?
— Она ведь ничего не знает о моем золотце… А штат редакции, так или иначе, нуждается в пополнении. К тому же Ольга не слишком интересуется моими делами. Все это ужасно скучно, по ее мнению…
— Угу… — Мик натянуто улыбнулась. Ей самой не нравились разговоры об Ольге. Но сталкиваться в «Откровениях» с женой Лаэрта ей совсем не хотелось.
— Я могу считать, что ты согласилась на мое предложение? — сменил тему Лаэрт.
— Шутишь?! Кто же от такого отказывается? Только учти, что я на мели. Так что «командировочные» за твой счет, — виновато улыбнулась Мик.
— Могла бы и не говорить. Это очевидно, — обиделся Лаэрт. Фраза Мик о «командировочных» была равносильна намеку на его скупость.
Мик поняла, что допустила оплошность, и поспешила исправить ситуацию. Она вытащила стройную ножку из туфли и просунула ступню в краешек брюк Лаэрта. Погладив его ногу, она ласково шепнула ему на ухо:
— Ты что — обиделся? Но я ведь не имела в виду ничего дурного… Просто мне неловко, оттого что ты всегда за меня платишь…
— Какая ерунда, Мики, — раздраженно бросил Лаэрт, высвобождая свою ногу. — Это нормально, когда мужчина платит за свою женщину… Ты же не феминистка…
— Нет, нет, — поспешила оправдаться Мик. Феминизм для Лаэрта был одним из самых страшных явлений, подрывающих общественные устои. — Конечно же, не феминистка. Но иногда мне хочется почувствовать себя… гм… независимой в финансовом плане.
— Именно поэтому я и даю тебе работу, золотце, — примирительно улыбнулся Лаэрт.
Его фраза покоробила Мик, и предстоящая поездка показалась уже не такой заманчивой. Выходит, это
Ох, лучше бы ей не думать об этом сейчас… В конце концов, Лаэрт влюблен в нее и пытается ей помочь. А она постарается не огорчить его и сделает все, как он хочет. Ведь от этого зависит ее будущее… И, кто знает, может быть, Лаэрт влюбится в нее так, что расстанется с Ольгой?
Мечты, мечты… Мик постаралась убрать с лица выражение разочарования. Надо как следует отблагодарить Лаэрта за то, что он для нее сделал. И поднять ему настроение. Пусть у него и есть жена, но с Мик, с любовницей, ему должно быть веселее…
Мик улыбнулась ему и вдруг с ужасом поняла, что настал момент расплаты за съеденных устриц. Очевидно, устрицы не придерживались распространенного мнения, что месть — блюдо, которое подают холодным. К тому же они сами были этим блюдом. В носу у Мик нещадно засвербило, и она едва успела прикрыть рукой рот.
— А-а-а-апчхи!
Половина ресторана незамедлительно обернулась, чтобы полюбоваться девушкой, которая позволила себе чихнуть так громко. Мик покраснела, но уже не могла остановиться.
— А-а-а-апчхи!
На этот чох повернулась вторая половина ресторана. Но Мик уже было не до них. На нее выразительно глядели злые серые глаза Лаэрта. Она ведь обещала ему! Она ведь думала, что приступ начнется после того, как они выйдут из ресторана. Но кто мог знать, что в этот раз устрицы так поторопятся с местью?!
— А-а-а-апчхи! — звучно продолжила Мик.
— Может, ты хотя бы постараешься делать это потише? — раздраженно шикнул Лаэрт.
— Угу… А-а-а-апчхи! — Мик изо всех сил пыталась сдерживаться, но у нее это, как обычно, не получалось.
— С меня довольно! — Под взглядами окружающих Лаэрт покраснел так, будто это у него началась аллергия на устриц. — Пойдем-ка отсюда. Будет лучше, если ты почихаешь в машине. На нас уже и так все смотрят.
— Угу… А-а-а-апчхи!
Мик схватила сумочку и буквально выскочила из-за столика. Лаэрт поднялся следом за ней, но тут его взгляд упал на пару, вошедшую в ресторан. Он побледнел так, будто увидел привидение.
— Черт побери! — вырвалось у него.
— В чем… а-а-а-апчхи!.. дело? — поинтересовалась Мик.
— Тссс… — прошептал Лаэрт, не глядя в ее сторону. — Там друзья Ольги… Вот угораздило… Ты только подумай, какое невезение… Что будет, если они увидят нас вместе? — Он неодобрительно покосился на Мик, будто она притащила его в «Под водой». — Дьявол…
— А-а-а-апчхи!
— Неужели ты не можешь перестать хоть на секунду?! — подбородок его дрожал. Мик знала — это признак того, что Лаэрт очень взволнован. — Иди к выходу. Будет лучше, если ты возьмешь машину и поедешь домой… Не дай бог, если они увидят нас вместе и что-то заподозрят…
— А-а-а-апчхи!
— Проклятье, Мик… Ну иди же!
Мик послушно поплелась к выходу, разражаясь при этом громкими чохами. Парочка, вошедшая в ресторан, — уже немолодой мужчина с брюшком и моложавая дама в изящном синем платье — неодобрительно покосилась в ее сторону.
Вам бы аллергию на любимое блюдо! — обозлилась Мик. И любовника, который как огня боится жены! Спору нет, тогда бы вы были на высоте! И выглядели лучше, чем я…
— А-а-а-апчхи!
Мик вышла на улицу. Свежий вечерний воздух подействовал на нее как лекарство. Чох потихоньку спадал. Вначале она подумала дождаться Лаэрта, но потом решила, что это ни к чему. Он и без того зол на нее. И, наверное, справедливо… Какого дьявола она набросилась на устрицы, зная о последствиях!
А еще эта парочка! Лишь бы они не заметили, что Лаэрт был с ней… Иначе не видать ей как своих ушей ни работы, ни Лаэрта… Уж конечно, вопрос решится не в ее пользу. Вряд ли Лаэрт предпочтет никчемную чихающую любовницу богатой жене, отец которой владеет знаменитыми «Откровениями»!
Надо же было так испортить вечер! — думала Мик, садясь в такси. Она злилась и на себя, и на друзей Ольги, заявившихся в ресторан так некстати. Таксист, молодой мужчина, заметил ее настроение:
— Похоже, денек у вас был не очень… — ободряюще улыбнулся он.
— Скорее, вечерок, — усмехнулась Мик.
— Какой негодяй испортил его такой красивой девушке?
Мик улыбнулась в ответ на комплимент. Но изливать свою душу таксисту она не собиралась.
— Устрицы.
— Устрицы? Аллергия? Так вот почему у вас такие красные щеки! А я-то думал, вы плакали.
Неужели уже началось? Мик заглянула в зеркальце. И действительно — ее чудесная золотистая кожа покрылась красными пятнами, напоминавшими лихорадочный румянец.
— Вот черт! — не удержалась она. — Проклятые устрицы!
— Уверен, вы злитесь не из-за устриц, — подмигнул ей таксист.
— А из-за чего же? — удивленно взглянула на него Мик.
— Из-за самой себя…
Ох уж ей эти знатоки душ: таксисты и бармены… И откуда ему знать, отчего она злится? Мик могла бы расплакаться, могла бы рассказать этому парнишке все, что скопилось у нее на душе. Но что бы это дало? Ровным счетом ничего. Никакого облегчения…
