металлик.
Под пьяные возгласы и грубые приветствия чужаков Хохлов подошел к своим.
— Во! Почти все тут! Здорово, мужики! Приехали, значит?
— Приехали, как видишь, — кивнул Пастух.
— Ну и… как?
— А никак, — кинул вместо поздравлений Пастухов. — Жлобские игры, Боцман. И делать, по-моему, нам всем тут нечего.
— Мать-перемать! — воскликнул Артист. — Куда ты нас притащил?! Ты что, Митрий, никак, тоже решил «новым русским» заделаться?
— Да поймите вы — я же и думать не думал, что «форда» этого сниму, — махнул рукой Боцман.
— Думал, не думал… — жестко глядя исподлобья в глаза Хохлову, отрезал Пастух. — Как другие — не знаю. А меня ты больше в это шапито не заманишь.
— Так что же мне теперь с этим «форденком» делать? Как скажете. Могу и не брать.
— Да нет, отчего же, — серьезно сказал Перегудов. — Коли выиграл — твое.
Только сдается мне, кто-то крупно наварил на тебе, как на последнем лохе.
— Может, скажешь, и сговора не было? — понизив голос, спросил Артист.
— Да не было, не было! — разозлился Боцман. — То-то и удивительно — никакого сговора! Я и сам никак не въеду… — Значит, нужен ты им был зачем-то. Может, для рекламы? — предположил Док.
— Гадать бесполезно, — мрачно усмехнулся Артист, — не докопаемся.
— Так что мне с «фордом» — то делать?! — жалобно воскликнул Боцман.
— Тьфу ты! — сплюнул Пастух. — Кто про что, а вшивый про баню! «Что делать, что делать?»! Авось не заваляется.
— Да, слушайте! — вдруг словно спохватился Боцман. — А как это вы все тут оказались? На афишах в городе, что ли, прочитали?
— Не понял… — поднял голову Пастух и вытащил из кармана джинсов смятую разноцветную афишку- программку. — Если ты имеешь в виду вот это, то у нас на столбах в Затопине пока что такие не развешивают. Позавчера получил по почте, заказным пакетом.
— Подожди-ка… — поднял брови Артист и помахал такой же афишкой. — Вот так мило! Так это, выходит, не ты нам всем разослал?
— Да вы что! Ни хрена я никому не посылал! — завертел головой Боцман. — Про гонки один Муха был в курсе, да и то как участник.
— То есть как? — быстро повернулся к нему Пастух. — А я-то решил, что ты про сегодняшнее число вспомнил.
— Что за число такое? — не понял Хохлов. Пастух объяснил, и Боцман смущенно покачал головой.
— Забыл, мужики, закрутился… — А ну подождите-подождите, — внезапно озаботился Док. — Тут надо разобраться. Если ни ты этих писем не посылал, ни Олег, тогда кто, спрашивается, всех нас сюда вытащил?
— Ха! — хлопнул себя по лбу Артист. — Ну и дураки же мы! Он нас и пригласил всех. И как раз в связи с этой самой датой! Все ясно!
— Что-то сомнительно, — покачал головой Док. — Натурально, является вопросзачем таким сложным путем?
— Все просто, — сказал Артист, — он решил собрать нас всех вместе, чтобы мы пораскинули башками и вспомнили.
— Вспомнили! — буркнул Пастух. — Кое-кто, между прочим, и не забывал.
— Ладно, — сказал Док. — Может, и так. Принимаю как рабочую гипотезу.
Солнышко припекало, стадион быстро пустел. Над полем повисла тишина.
Пастух, сощурившись, смотрел на дальние трибуны.
Грязь вокруг была несусветная, как на свалке. Всюду валялись скомканные початые банки и бутылки из-под немецкого и датского пива, пустые раздавленные стаканчики, разноцветные бумажные флажки, над рядами пустых скамеек летали обрывки газет, пестрые программки… Только кое-где виднелись темные фигурки стариков и старух с мешками и сумками-колясками — шерстили по рядам, рыскали под скамьями, собирали бутылки.
Они сидели и ждали, когда рассосется народ. Артист почему-то все время беспокойно крутил головой, поглядывал по сторонам, словно принюхиваясь к чему-то.
— Ты чего? — спросил его Муха и невольно тоже оглянулся. — Увидел, что ли, кого?
— Да так… — пожал плечами Семен. — Сам не пойму… Не по себе как-то.
— А-атставить разговоры! — отрезал Пастух. — Мы тут ради дела, так? Ну так делом и займемся.
Решено было отправить двоих. Кинули жребий — кому идти. Сосредоточенно и серьезно тянули спички. Выпало Артисту и Мухе.
— Не подкачаете? Народ верит в вас, — сказал Док и значительно поднял к ярко-голубому небу указательный палец.
— Будьте благонадежны, — заверил Артист. — Товарищ и не пикнет.
— Не хвалися, идучи на рать… — заметил Док. — Ты хоть был там? Видел? Это же крепость… — Нет таких крепостей… — Прекратить базар! — оборвал Пастух. — Давай, Иван, малюй схему. А вы вникайте. Чтоб без проколов!
— Зрите сюда. — Перегудов извлек из кармана куртки блокнот и шариковую ручку. — Цель вот здесь, в дальнем здании, на третьем этаже. Объект нешутейный.
Крутые омоны. Но просочиться на территорию — семечки. Основной вопрос — попасть в отделение и выбраться с ним обратно в город. Вся надежда на внезапность, ну и на твой, Сема, бессмертный талант.
— И не вздумайте пустыми вернуться, — прищурил глаз Пастухов.
— Будем ждать вот тут, за углом. — Док начертил крестик на своем планчике.Только отгоним «форд» Боцмана на стоянку — и за вами. Ладно, вперед, марш! Долгие проводы — лишние слезы.
Через два часа Артист и Муха в превосходных итальянских костюмах и дорогих галстуках вышли из такси на другом конце Москвы в районе между Сокольниками и Преображенкой и провели беглую рекогносцировку.
Осмотр местности не порадовал. Забор, означенный на схеме Дока тоненькой синей ниточкой, оказался серой бетонной стеной почти трехметровой высоты. На сотни метров тянулась она, окружая территорию старой психиатрической больницы.
Для них такая преграда была, как говорится, на раз. Но сейчас надлежало применить в «боевой обстановке» совсем иные навыки и приемы.
Как и предупреждал доктор Перегудов, у больничных ворот прогуливалась усиленная охрана — несколько здоровяков в камуфляжной форме с короткими автоматами «каштан» на плече.
Предосторожность не лишняя: время сейчас лихое, а старая психушка, что на улице Матросская Тишина, вплотную соседствовала с не менее мрачным одноименным учреждением — известной не только всей Москве, но и всей России следственной тюрьмой.
Оба сопредельных спецобъекта с известных пор охранялись особо строго и тщательно. Психушка, как, впрочем, и все столичные больницы, — с первых дней чеченской войны и после нашумевших московских взрывов и угроз Радуева и Басаева.
А угрюмый высоченный тюремный замок СИЗО — после фантастического побега киллера Солоника.
— Та-а-ак, — протянул Мухин. — Без гранат не прорвемся.
— Да, брат. С наскока не возьмешь. Пойдем простым советским путем.
Переговоры беру на себя.
— С «каштанами» не договоришься, — вздохнул Олег.
Артист хмыкнул:
— Не трепыхайся, Муха! Мы при оружии куда большей убойной силы.
Он прижал к груди пышный букет роскошных роз и решительно направился к воротам больницы.
Послеполуденное солнце палило нещадно. Но разомлевшие омоновцы были начекуленивой хозяйской поступью шагнули навстречу неурочным посетителям. Широко расставив на американский манер ноги,
