— Мило!
— Чего еще такое? — тревожно спросил Боцман.
— 0-очень мило! — повторил Семен. — Минуту назад два «джипа» как на ладони торчали, а теперь, представляешь, Серега, в одну минуту взяли и растаяли. Как и не было.
— Причем, обратите внимание, — сказал Боцман, — мы тут сейчас говорили и все время смотрели в ту сторону, а огоньков фар и стоп-сигналов не видели.
— Значит, почему-то вдруг снялись и уехали без света. Чтоб не быть замеченными? — спросил Пастух.
— Занятно, да? — откликнулся Артист. — Причем полное ощущение, будто они сейчас зафиксировали этот наш разговор… — Окстись, Семка! — замахал руками Боцман. — За три километра? Ты что?!
— Да что мы знаем? — чуть слышно сказал Пастух. — А вдруг у них такая техника, что нам и не снилась? И потом, мы же не знаем — откуда и кто они?
— Тут вопрос надо иначе ставить, брат. Если все так и они пожаловали сюда по наши души… — начал Боцман.
— То откуда им известно — кто мы? — оборвал его высказывание Сергей. — То-то и оно!
— По-моему, надо сваливать, мужики, — сказал Боцман. — Не иначе кто-то нас взял на прицел.
— Свалить-то можно, — согласился Пастух. — Только, может, им того и надо, чтобы нас на дороге перехватить?
— Значит, ждать тут? — спросил Боцман. — Без оружия, без ничего?
Пастух приумолк, потом сказал:
— Хотели бы грохнуть — времени было навалом.
До утра дергаться не будем. Ты, Артист, продолжай наблюдение. Хохловотдыхать, В половине четвертого Семен растолкал Хохлова. Тот нехотя выбрался из мешка и, зябко поеживаясь на предрассветном холодке, обошел лагерь и занял тот же пост на склоне, где до него сторожил сон товарищей Артист. Рядом, нахохлившись, сидел Пастух и, пожевывая травинку, смотрел из стороны в сторону.
— Ну что, — спросил Боцман, — какая диспозиция?
— Все тихо, — ответил Сергей. — Сижу, думаю… А Злотников, юркнув в нагретый Боцманом мешок и затянув шнуровку до подбородка, лежал в тишине, прислушиваясь к каждому звуку. Заснуть не удавалось.
Не отпускали тревожные мысли… Но пришло сверкающее солнцем лесное утро, ясное, теплое, с радостным пересвистом птиц. Друзья поднялись, пробежались, основательно размялись, покатались по траве, побросали друг друга через плечо да через бедро, побултыхались в холодной речке, растерлись полотенцами и принялись завтракать.
После завтрака Сергей устроил оперативку-пятиминутку. Почему-то серьезней всех отнесся к услышанному Док.
— Всегда разумнее исходить из худшего, — сказал он. — Так что вариант случайных совпадений лучше сразу отбросить.
— Подождите, — вдруг поднял руку Артист. — Подождите, подождите… Все с недоумением уставились на него. А Семен, быстро оглядев всех, вдруг поднес палец к губам. Отбежал к «джипу», достал из бардачка измятую вчерашнюю программку гонок на выживание и капиллярную ручку. Вернувшись к товарищам, которые все так же молча непонимающе смотрели на него, он быстро написал своим мелким четким почерком на обороте программки:
«Как ты вообще оказался на гонках?»
И, показав написанное остальным, протянул программку и ручку Боцману. Тот пожал плечами и написал рядом:
'Позвонил один малый вроде нас, тоже спецназовец. Пригласил покататься.
Обещали штуку за выступление. Почему нет?'
Артист прочитал и кивнул. А после задал очередной письменный вопрос:
«Кто знал, что все мы будем на гонках?»
«Только я да Муха», — коряво вывел Боцман. Подумал и приписал рядом: «Больше никто».
«А костюм этот белый — твой?» — быстро написал Артист.
«Призовой, — ответил Боцман. — Тоже там дали. Все победители такие получают».
Артист усмехнулся и тихо сказал вслух:
— А коли так, извини, Митя, не взыщи… А ну-ка встань да повернись… Так-так-так… Боцман растерянно поднялся.
— Небольшая интимная сцена, — чуть слышным шепотом пояснил Артист.Зайдем-ка, брат Митя, в кустики… И ты, Док, не в службу, а в дружбу — помоги мне.
Они зашли втроем в чащу, где их наверняка не могли увидеть издали, и Артист с Перегудовым методично и кропотливо принялись обследовать великолепный белоснежный адидасовский костюм, в котором Боцман явственно смахивал на матерого северного медведя. Процедура происходила в полной тишине.
Легкая куртка костюма была на «молниях», на «молниях» были и карманы.
Неожиданно внимание Артиста привлекли замочки этих «молний». На их поводках болтались удлиненные металлические висюльки.
Артист присмотрелся к одной из них, сравнил с другими.
— Отличный у тебя костюмчик, — вдруг заметил Артист, — удобный. Думаю, ба-альших денег стоит. — И он показал висюльку Доку.
Боцман ошалело раскрыл рот.
— А ты думал! — серьезно заметил Перегудов. Он приблизил серебристую висюльку к глазам, сильными пальцами хирурга чуть повернул блестящую головку против часовой стрелки. Она вдруг подалась и легко свинтилась, обнажив крохотное электронное устройство.
— Вуаля! Как говорили древние — бойтесь данайцев, приносящих яйцев.
— Вот-вот, — шепнул Артист, — замечательный прикид. Да только ради него одного стоило шишки набивать. А, Боцман?
Док аккуратно вновь собрал хитрую висюльку и вернул в прежнее состояние.
Так же обследовал остальные. Все они оказались подлыми «жучками». А один обнаружился даже на короткой «молнии» заднего брючного кармана.
— Ну это я уж и не знаю, какие звуки транслировать… — заметил Артист.
Все трое усмехнулись и вернулись на прежнее место.
«Все четко, — написал Артист на программке и кинул на траву, чтобы каждый мог прочесть. — Прослушка. Высший класс. Американская или итальянская».
— Ладно, парни, — сказал Боцман. — Коли так, вы тут сидите, толкуйте, а я пойду маленько пошляюсь, обследую окрестности.
Пастухов одобрительно кивнул.
Боцман вытащил из «джипа» маленький кассетный магнитофончик с приемником и, выкрутив на полную громкость забойную музыку и разухабистые голоса бойких ведущих радиостанции «Максимум», неспешно побрел к берегу речки, унося на себе «дары» неведомых данайцев.
Когда Хохлов удалился на приличное расстояние и его ослепительный силуэт замаячил в лучах солнца лишь ярким белым пятнышком среди зеленой травы, Док сказал:
— То-то я все гадал: с чего бы это у меня на прошлой неделе дома телефончик растренькался? Стало быть, «ушки» вешали.
— И у меня… — кивнул Артист.
— И у нас с матерью тоже, — добавил Муха.
— Ясно! Какие будут соображения у честной компании? — обвел их глазами Перегудов.
— Чего тут соображать? — сказал Пастух. — И козе понятно — нас снова взяли в оборот.
— Как думаешь, откуда ноги растут? — спросил Артист.
— Откуда всегда… — мрачно прищурился Пастух. — Кому-то позарез потребовалось собрать нас всех в одном месте. Что им, как видите, удалось. За вычетом Кольки-симулянта. Видно, не достали тебя, Трубач, в