себя сам. А сейчас, когда у меня появилась внезапная надежда на любовь, буду особенно дотошен. Считаю за лучшее полагать, что все отпущенные мне лимиты глупостей и везения я уже исчерпал вчера, размякнув от встречи с Ириной.
Есть и чисто меркантильный резон.
Поиски вот этой квартиры с хорошим путем отхода, оснащение ее и содержание, словом, все то, что способно спасти мне жизнь, как таковую, обошлось мне не в одну тысячу баксов. Одни мои ботинки — боевой вариант, увеличивающий для маскировки мой рост на двенадцать сантиметров, — стоили больше четырехсот баксов. Да, мне очень хочется знать, что же я увел у Девки. Могу, конечно, прямо сейчас открыть сумку и поковыряться в ее содержимом, а через час по выламывающим дверь ударам понять, что мое лежбище таки засекли.
Вот и получается, что если я сейчас поспешу удовлетворить свое нетерпеливое любопытство, то рискну всем, что затрачено на эту квартиру. И выходит, всю ее потенциальную пользу я выброшу на ветер только потому, что поленюсь чуть-чуть поработать и проявить терпение. Ну уж нет! Достаточно и того, что я притащил сюда Ирину. Поэтому я написал записку, что скоро приду и чтобы Она ни в коем случае никуда не выходила, надел свою куртку, рюкзак, прихватил сумку и вышел на улицу. Обойдя весь микрорайон, я понял, что искал. Пролез сквозь пролом в бетонном заборе на территорию разграбленной в процессе приватизации автобазы, раскопал лаз, ведущий под все еще действующую подстанцию. Там, в натуральной берлоге, оборудованной когда-то совершенно сбрендившим позже алкашом, я и припрятал и сумку, и рюкзак, активизировав перед уходом некое сигнальное и некое пиротехническое устройства.
Когда я медленно обходил двор по периметру, высматривая непонятки, в кармане запикал многофункциональный пейджер: ну вот и сработал мой «Филипс», подал сигнал, что Ирочка решила-таки выйти из квартиры. Не удержалась, милая.
Два из трех висевших рядом с моим домом телефона-автомата раскурочила шантрапа, а третий — надеюсь, что Бог простит мне это вынужденное варварство, — временно вывел из строя я сам. Пришлось Ей идти к универсаму, но тут уж и я подоспел. Дождался, пока она приблизит пальчик к последней цифре и нажмет ее, дернул вниз рычаг трубки и потянул свою прелесть за локоток:
— Пошли, милая. Не надо сейчас звонить.
— Ой, Олежек! Ты такой хорошенький в бронежилете... Ты зря мне не веришь. Давай я позвоню, а когда вернемся, все тебе объясню... Куда ты так спешишь? Давай пройдемся, подышим?
— Наоборот.
— Что — наоборот?
— Сначала вернемся, ты объяснишь, а потом, может быть, позвонишь.
Скажи мне, только быстро: кому и о чем ты звонила вчера?
— Ой, да не могу я за минуту все рассказать... Не получится. Ты все не так поймешь!
— Кому. Звонила. Вчера. Что. Сказала. — Со спокойной, но вполне очевидной угрозой повторил я.
— Неужели ты мне совсем — ни вот столечко — не веришь? — Похоже, она и в самом деле расстроилась из-за моей подозрительности.
— Тебе я верю.
— Правда? Так дай мне позвонить, и я...
— Но я не верю твоему опыту и выучке. Совершенно! — сделал я существенное дополнение, обследуя ее одежду мини, детектором на предмет микрофонов и маячков.
— Ну и зря! Между прочим, я прекрасно слышала, как ты собирался, и знаю, куда ты ходил!
— Отлично. Только иди сама поживее и не заставляй меня себя тащить.
Втолкнув ее в магазин электроники с шикарными, от пола до потолка, незамерзшими витринами, я остановился возле стенда. Отсюда хорошо просматривалось и то строение, в подвале которого я побывал, и мой собственный подъезд.
— Олежек, ты должен мне верить! Если ты мне не поверишь, я... Не знаю тогда, как мне тебя спасти. Ты ведь даже не догадываешься, в какую мясорубку попал! Ты...
— Стоп. По порядку. Ты вчера адрес мой назвала?
— Нет!
— Врешь.
— Нет... Я забыла посмотреть номер квартиры и дома.
— А улицу, значит, сказала.
— Нет... Только номер автомата. Но этот человек...
Ах, как изящно и убедительно она врала. Высший класс. Что может быть очаровательней вранья любимой женщины? Уж только не ее же правдивость.
— Все понял. Слушай меня о-о-очень внимательно. Сейчас мы поедем в спокойное место. Там поговорим. Потом будем решать и звонить. Но до того момента ты либо быстро и точно делаешь все, что я велю, либо... Пошли.
— Либо — что?
— Либо не делаешь. Быстро выходим отсюда, но — спокойно.
Меньше чем через час мы были в некоем угловом доме на шоссе Энтузиастов.
Я позвонил в 83-ю квартиру.
— Кто там? — спросил из-за двери старушечий голос.
— Это я, Алексей, Мария Павловна.
— Какой Алексей? — уточнила хозяйка, потому и дожившая до шестидесяти семи лет в сравнительном достатке, что не ленилась уточнять.
— Леша, который вам письма от Василия приносит.
— А, Лешенька! — Мария Павловна обрадованно забрякала задвижками, цепочками и, отперев дверь, бросилась на меня с поцелуями. Я такой маленький, что с детства привык к тому, что женщинам с сильным материнским инстинктом нравится меня тормошить и тискать.
Останки сыночка ее, Василия, давно покоятся на дне Средиземного моря.
Это он со товарищи как-то полез на нас, когда мы на Кипре выполняли одно из заданий УПСМ. В результате остались после него на берегу только понравившийся мне ножик да документы. Проверяя, можно ли будет при случае воспользоваться последними, я и обнаружил Марию Павловну. Не то чтобы старушка бедствовала: пенсия, дочка и сдача внаем одной из комнат квартиры помогали ей жить да радоваться. Лишь беспокойство о непутевом сыне грызло.
Поразмыслив, я решил, что в этом случае от вранья большого греха не будет, и сочинил для Марии Павловны байку. Словно ее Вася, будучи за границей, в Германии, вляпался в историю и попал надолго в тамошнюю тюрьму, откуда и послал ей с оказией, то есть со мной, весточку.
Всему этому она легко поверила, потому что иллюзий в отношении сыночка не питала. Радовалась, что тюрьма приличная, европейская, и в ней к зэкам относятся по-людски. И она была права — это был бы для ее Васи самый лучший вариант. Со временем кроме денег я наловчился и записочки от сыночка приносить. Одно плохо: Мария Павловна, чуявшая женской своей интуицией мою специфику, никак не хотела поверить, что я — степенный инженер, лишь случайно познакомившийся с ее чадом. Поэтому, подозревая, что я из той же банды, что и он, очень старалась наставить меня на путь истинный, для чего неустанно искала мне обстоятельную и верную жену. Причем выбирала она претенденток исключительно среди брюнеток моего роста, согласных уже и на уголовника, и на алкаша, лишь бы покончить со скучным одиночеством.
Когда мы с Ирой разделись и разулись, я, передав Марии Павловне от Василия обстоятельный привет и конвертик с долларами, познакомил Марию Павловну со своей невестой и поинтересовался, не свободна ли у нее сейчас комната?
— Конечно, свободна. Мне сейчас, коли Вася помогает, и нужды нет сдавать. Хочешь пожить? Живи, сколько хочешь, что, опять мусора донимают?
— Что вы! Где вы и слов-то таких набрались, Мария Павловна? Просто соседи в моей коммуналке опять запили — гульба сплошная, перед Ирочкой вот неудобно.
— Да ну! Ерунда какая — соседи! — блестя изумрудными глазенками, подыграла мне Ира. — Чего мы Марию Павловну будем беспокоить?
— От Леши мне никакого беспокойства быть не может! — насупилась старушка. — Мне, девонька, если хочешь знать, от него столько радости, что и жить стало легче. Вот только боюсь, что Ваську моего
