— Пошмонать — это можно, — сказал верзила.
— Можно ему! — передразнил верзилу Вэн. — Язык себе в задницу засунь. Упустили птичку, суки! Я еще устрою вам разбор полетов! На тот берег бегом марш!
Вооруженные мужчины сорвались с места. Затрещал кустарник. Последним убежал верзила, который замешкался со своей зенитно-ракетной трубой.
Вэн с минуту стоял на берегу, пристально вглядываясь в противоположный берег, потом скрылся за кустами. Сделав десяток шагов, он остановился, раздвинул ветви кустарника и увидел, как с другой стороны озера светловолосая девушка выбирается на берег. Вэн тихо рассмеялся и сунул руку под пиджак. Звонко щелкнул затвор пистолета.
Ирина обернулась. До берега оставалось всего метра два. Она хотела выйти из озера тихо, неслышно, но сейчас, услышав щелчок, испугалась и побежала, меся воду ногами.
До Ирины долетел звук выстрела. Вскрикнув от боли, она схватилась за плечо и запоздало пригнулась. Сразу не поняла, что стреляли в нее. Решила, что ужалила оса. Отняв руку от плеча, увидела кровь. Ирина со всех ног припустила к спасительному лесу. Над головой тоненько просвистела вторая пуля. В следующее мгновение Ирина скрылась в зарослях.
Вэн сунул маленький пистолет в кобуру.
— Ну что, по стрельбе тебе двойка, — произнес он с насмешкой.
3
Ирина бежала по лесу, не разбирая дороги. Каждый шаг отдавался в раненом плече острой болью. От потери крови у нее мутилось сознание. Ирина не знала, сколько времени прошло с тех пор, когда ее ранили, казалось, вечность. Несмотря на весь свой экстремальный туристский опыт, она потеряла все ориентиры и не знала, в каком направлении идет. Она наверняка знала только то, что тот, кто стрелял, хотел ее убить. Этот «кто-то» видел, как она скрылась в лесу, и теперь ведет свою банду за ней по следу. Бандиты перехитрили ее, скоро уйдут последние силы, она потеряет сознание и... В голове вспыхивали картины одна ужасней другой. Что они с ней сделают, когда поймают — даже подумать страшно!
Набежала туча, пошел дождь, и она замерзла. Дождь, правда, скоро кончился, но ощущение промозглого холода осталось. Хоть какую-нибудь дерюгу укрыться. Но где ты се здесь найдешь, дерюгу эту?
Окончательно выбившись из сил, она легла под куст и закрыла глаза. Хотя бы пятнадцать минут поспать, пятнадцать минут, как Штирлиц. А кровь все течет, и перед глазами уже кроваво-черные круги, какие бывают от дикой физической усталости. Уж она-то знает! Боль нестерпимая. Нет у нее ни обезболивающих таблеток, ни бинтов, ничего — голая она, слабая, полумертвая. Бери всякий, кто захочет!
Послышался шорох, Ирина открыла глаза и вздрогнула от испуга. Над ней склонился мальчик лет одиннадцати. Чернявый, с большим носом. Кавказец.
«Только этого еще не хватало», — подумала Ирина, закрывая рукой грудь в намокшем лифчике.
— Чего уставился?
— Ты зачем здесь? — Говорил мальчик почти без акцента, и это удивило Ирину.
— Пожалуйста, помоги мне, — взмолилась она, поняв вдруг, что от мальчика не исходит никакой угрозы.
— А чего помочь?
— Бандиты вертолет сбили и ранили... меня. Сейчас они идут за мной. Мне позвонить нужно. Здесь есть поблизости телефон?
— Нет телефон, — помотал головой мальчик. — Где ранили, покажи.
Ирина протянула ему свои окровавленные ладони. Он смотрел на них с любопытством, потом кивнул:
— Пошли.
Ирина поднялась, и они двинулись по лесу. Мальчик шел так быстро, что Ирина едва за ним поспевала. От потери крови у нее кружилась голова.
Минут через двадцать они вышли к двухэтажному каменному дому, который стоял на покрытом мелколесьем склоне горы. Около дома пасся стреноженный конь. На крыльцо вышла плотная женщина средних лет. На ней был длинный теплый халат с большими карманами.
— Здравствуйте, — пролепетала Ирина. Перед глазами плыли круги.
— Ты чего голая перед моим сыном ходишь? Да еще грязная такая!
— Бандиты, вертолет. Помогите мне, — произнесла Ирина и потеряла сознание.
Придя в себя, она обнаружила, что лежит голая на животе на кровати в закутке рядом с печью, отделенном от остального пространства комнаты пологом из тяжелой ткани. Плечо горело так, будто его прижгли горячей кочергой.
Ирина приподняла голову и увидела свои трусы и лифчик, висящие на веревке рядом с печью. Они были выстираны. Хозяйка, откинув полог, вошла в закуток с пластмассовым тазом, упертым в бок, и длинным узким ножом, чем-то похожим на штык. Она поставила таз на табурет рядом с кроватью.
— Это они тебя?
— Они, — слабо произнесла Ирина, чувствуя горько-пряный запах, который шел из таза.
— Терпи, сейчас больно будет, — предупредила женщина. — На-ка вот тебе, — она взяла с табурета чашку с какой-то темно-коричневой жидкостью и поднесла к ее губам. Ирина смело сделала большой глоток. Жидкость оказалась коньячным спиртом, который обжег ей глотку. Ирина часто задышала, хватая ртом воздух.
— Так лучше будет. Пять минут терпи, — произнесла хозяйка, забирая у нее чашку. Она смочила в тазу тряпку и провела ею по ране.
Ирина сморщилась и застонала от боли. Красный перец в этом тазу, что ли?
— Пять минут, — повторила хозяйка. Ирина почувствовала, как раненое плечо начало холодеть, словно к нему приложили кусок льда, даже боль утихла. Еще через минуту плечо онемело. — Ну как? — спросила хозяйка.
Ирина кивнула. Женщина взяла длинный нож и стала ковыряться лезвием в ране. К этому времени плечо настолько онемело, что Ирина чувствовала только прикосновение ножа — боли не было. Может быть, причиной тому был коньячный спирт, от которого она мгновенно опьянела?
— Вот она, железная, — произнесла хозяйка и показала Ирине маленькую пульку, которую она держала в окровавленных пальцах. — Подарить? Носить будешь?
— Нет уж, — произнесла Ирина, чувствуя, как одеревенел язык.
— Поднимись, бинтовать буду! — приказала женщина. Ирина послушно села на кровати. Все поплыло перед ее глазами, но теперь уже не от усталости и потери крови, а от гуляющего в крови алкоголя.
Женщина извлекла из кармана халата широкий бинт, показала жестом, что надо приподнять руку, и принялась обматывать ее плечо.
— Не болит теперь? — поинтересовалась она.
— Не болит, — слабо улыбнулась ей Ирина. — Где вы так здорово научились?
— Мужа у меня четыре раза стреляли, вот и научилась, — просто сказала женщина. — Абхаз он у меня. Здесь кордон раньше был. Заповедник. А сейчас не знаю что. Каждый ходит, каждый стреляет. Никакого порядку нет.
— А где муж?
— Муж? С утра за продуктами уехал.
— Значит, здесь недалеко до цивилизации? — оживилась Ирина.
— Цивилизация? Э, какая тут цивилизация? Так, закон джунглей, — усмехнулась хозяйка. — Меня Ларисой зовут.
— Ирина. Как вы в такой глухомани очутились?
— Мы, Ирина, в Леселидзе жили, пока война не началась. Долго терпели. Все-таки дом свой, сад мандариновый, в старые времена по двадцать тысяч приносил, лозу опять-таки жалко. Но когда моего мужа четвертый раз ранило, решили больше не испытывать судьбу, перебрались в Россию, сюда. Все-таки из этих краев неохота куда-нибудь в Сибирь уезжать.
— Понятно, — вздохнула Ирина. — Ну и как оно, с абхазом-то жить?
