'Не верь своим ощущениям. Тебе кажется, что мир вокруг опасен, а окружающие способны только раздражать и вредить. Но мир безопасен, научись понимать мотивы действий окружающих и ты увидишь, что они вполне доброжелательны', – было вырублено на втором камне.
– Их бы к нашим соседям, к племени черепоедов, – прокомментировал Грумгор.
– Это другой случай. Это про внутренние ощущения, которые могут не совсем отвечать реальному положению дел, – вступился я за жреца.
– Записать не хочешь? Что-то ты давно не писал свою книгу правил для инопланетных рас. Будешь летать по Галактике, листовки с орбиты скидывать, – продолжал хихикать Грумгор. Я ему ответил, что если температура снизится хотя бы градусов на тридцать, то я подумаю об этом. А сам со стыдом подумал, что совсем закис мозгами и давно уже не обдумывал то, что ранее считал самым важным на свете. Мало того, я даже не читаю тех книг, что выдали мне серые наставники. Всё проклятая жара виновата. Разленился я. А этот жрец ничего, неплохо всё свёл в систему.
На третьем камне было написано: 'Говори и делай не то, что хочется, а то, что приведет к таким последствиям, которые ты хочешь получить'.
– Какая ужасная заповедь! – возмутился один из новичков: – Получается, что придётся жить с другими, как с собаками, заранее хитроумно что-то придумывать, обманывать… Это же подло! Надо совсем не так! Какие чувства пришли в голову, такие и показывать. Только так другие будут считать тебя своим.
– А меня с детства учили совсем другому, – в свою очередь удивилась Бий У, – мне говорили, что честная девушка должна научиться сдержанности, должна научиться создавать в доме дух общей любви и заботы, и поддерживать его, как бы не было трудно. У нас даже было такое правило: перед тем, как отвечать на любой вопрос, особенно обидный, надо произнести про себя мантру успокоения из десяти слов. Это делается для того, чтобы первый гнев успел пройти, и стало возможным спокойно подумать о том, что именно хочешь сделать. А если действовать по первому побуждению, то так и прибить кого-нибудь можно, от гнева. У нас, кстати, такое довольно часто бывает, рассердятся друг на друга, кинут чем-нибудь, а потом месяц после похорон плачут.
– Нет, это не для меня, – настаивал новичок, – это не искренне, это разделяет меня на части, это же придётся считать всех остальных животными!
– Главное, это чтобы тебя не считали животным, – захихикал Птитр, – у нас настоящий сын своего народа должен быть хладнокровным и сдержанным. Эмоциональность и горячность – это свойство неполноценных рас.
Новичок замолк, но явно завязал узелок на память: припомнить Птитру 'неполноценную расу'.
Надпись на четвертом камне удивила даже меня. Потребовалось несколько консультаций с верховным жрецом, прежде чем я смог понять её смысл и кое-как перевести.
– Смысл примерно такой, – сказал я, – тут сказано, что надо постоянно изучать мотивы своих действий. Например, животную часть всё время тянет избегать мест, похожих на те, в которых было неприятно, и пытаться повторить те ситуации, в которых было приятно. По этой причине необходимо изучать свои воспоминания о приятном и неприятном. Иначе может получиться так, что вы пропустите те места, в которых есть нечто полезное, но которые кажутся похожими на опасные. Может получиться и так, что вы попытаетесь повторять те приятные ситуации, которые уже никому не интересны в то время, когда уже есть какое-то новое счастье.
– Что за заумь? Это я что же, должен полдня сидеть и вспоминать? Когда грустно, лучше пойти и кому-нибудь морду разбить, – возмутился Грумгор.
– Мне тоже не очень понятно, – признался я.
Я осмотрел оставшиеся камни. Надписи на них говорили о правилах в коммерческих делах, – какие проценты считать допустимыми, а какие грабительскими, как не допускать просрочки долга, что можно и что нельзя брать в залог. Нам они были неинтересны.
– Думаю, эти правила универсальны для любой жизни, которая считает себя разумной, – подал голос жрец.
Я решил пошутить сразу и над ним, и над Грумгором.
– Грумгор, – спросил я, – что такое любовь?
– Моя много думать о том, что такое любовь, – Грумгор отвечал на местном, и от волнения произносил слова не очень правильно, – вы много говорить об этом, но у нас не быть такого слова, поэтому моя много думать. Моя думать, что когда у нас воспитатели собирать тех, кто только вылез из моря, то главным бывать для них не возможность приобретать много новых воины и еда, а возможность видеть они милые и забавные. А ещё возможность видеть потом умелый воины и хорошо танцевать красавиц. После боя, когда погибать много воины, воспитатели заболевать 'красный сидень', сидеть на месте несколько дней, и даже есть не могу. Моя думать, они печаль, что гибнуть те, кого они растить.
Красный цвет для вида Грумгора – это цвет страха и отчаяния. Когда он боится или грустит, он краснеет. Скорее всего, 'красный сидень' – это по-нашему суровая депрессия.
Моя пасть отвисла чуть не до земли, и сияние защитного поля красиво подчеркнуло эту картину. После 'классической логики' из академии Фиу, 'кодекса честной девушки' от Бий У и откровений Грумгора я уже и не знал, чему удивляться. Я посмотрел на Суэви, но тот не преподнес никаких сюрпризов. Сюрприз приготовил стоунсенс. Он прислал текстовым сообщением вопрос, адресованный верховному жрецу. Хорошо ещё, что вслух его не задал. Я переслал его Бий У с просьбой задать его от её имени.
– Когда в уме постоянно повторяются воспоминания об обидном или страшном, это, наверное, действует та же сила, что заставляет удаляться от страшного или повторять то, что уже не нужно? – произнесла Бий У. Вся моя компания уставилась на неё с большим удивлением, и их можно было понять. Обычно она разговаривает предложениями длиной не более шести слов.
– Как приятно встретить понимающего человека, – расцвел верховный, глядя на Бий У.
– Стоунсенс, – пояснил я, глядя в сторону. Мои поняли, хотя и не удержались от взглядов в сторону стоунсенса. Но жрец в это время углубился в какую-то теоретическую беседу со стоунсенсом (через Бий У, конечно), и ничего не понял. Бедная Бий У вынуждена было повторять длинные непонятные предложения (несколько раз она запнулась) и выслушивать речи, которые она никак не хотела слушать. Я видел, как она начинает поглядывать на меня со всё более сильным желанием предоставить мне, жрецу и стоунсенсу разбираться со всей своей заумью самостоятельно.
А беседа шла о таких вещах, о которых даже я не очень-то задумывался. Что-то такое о животных желаниях, стремлении к выживанию, управлении животной частью через память о ранее полученных болезненных ощущениях, заблокированных воспоминаниях, внутреннем перепрограммировании, налаживании взаимодействия между человеческой и животной частями в человеке, и так далее. Дело осложнялось ещё и тем, что верховный не имел понятия о программировании, и Бий У пришлось объяснять ему это понятие словами стоунсенса. Потом жрец не очень осторожно высказался на тему о том, что противоречия между животной, заранее запрограммированной частью и собственно человеческим разумом должны быть характерны для всех разумных видов, кроме, может быть, каких-нибудь бесчувственных камней.
При словах 'бесчувственные камни' мои захмыкали и отвернулись, а стоунсенс обиделся и кинулся в дискуссию с новым жаром. Они свернули на обсуждение того, какие бывают чувства у разных космических рас и можно ли думать об их внутреннем устройстве одинаково. Бий У за этот день сказала, наверно, больше слов, чем за всю жизнь. А солнце всё жарило, и мы начинали понемногу терять терпение. Единственным, кто наслаждался происходящим, был Суэви. Судя по всему, он нашел в их беседе для себя нечто новое, и часто задавал вопросы.
Тут произошло страшное. Суэви с громкими криками: 'Внутреннее внимание! Внимание к мотивам поступков! Как своих, так и чужих!' соскочил с тележки стоунсенса, на которой он до этого ехал, и начал носиться по площадке. Сделав три круга, он уселся обратно на тележку и укрылся крыльями. В ужасе мы смотрели на свернувшегося клубочком Суэви, не в силах смириться с тем фактом, что теперь мы минимум на месяц лишены воздушной разведки.
– Кажется, у нас скоро будет серебряный дракон, – прокомментировал я. И тут, как будто подтверждая старую мудрость, говорящую о том, что если что-то и происходит, то всё сразу, к небу потянулись дымы с сигнальных вышек.
Сигнальные вышки удалось устроить совсем недавно и только после того, как я сурово нажал на Верховного Жреца. Старый хитрован, похоже, надеется на то, что каждый угнанный в неволю строитель храма станет дармовым проповедником. Жрец упирался, жадничал, но мне всё-таки удалось заставить его выделить часть средств и людей на то, чтобы обустроить сигнальные вышки, а также построить некоторое подобие крепостной стены на северном и южном проездах к реке. Это, конечно, не полноценная крепостная стена, мы просто перекантовали в ряд те каменюки, которые там валялись в живописном беспорядке. Но конный уже не проедет иначе, как по узенькой извилистой дороге между камнями. Уже хоть что-то. Мы ещё обустроили там несколько ловушек, так что если кочевники сунутся, их ожидают пренеприятные сюрпризы.
Вахту на вышках несли те инвалиды, которые получили на стройке разные повреждения и всё равно не могли работать. Только так и удалось уговорить верховного выделить людей для стражи.
Дымы с сигнальных вышек означали лишь одно: на нас идут кочевники, причем и с севера, и с юга.
Глава 42. Копье с коллиматорным прицелом
– К бою! – закричал я, – Все по местам! Грумгор с новичками – на юг! Бий У, Птитр, Иля, Аис, стоунсенс – на командный центр! Фиу и я – на глайдере на север! Бий У, грузи Суэви на тележку! Иллиан – ни шагу от Бий У!
Все зашевелились, на этот раз без комментариев. Моё неудовлетворение, высказанное в личной беседе Птитру по поводу пререканий в боевой ситуации, было высказано очень громко и стало общим достоянием. Теперь они не пререкаются.
Бий У, несмотря на её полный природный пацифизм, является одним из сильнейших козырей нашей команды. Она сидит в пещере на командном центре и контролирует обстановку. Она может видеть всё происходящее через камеры, установленные на наших плечах, и через несколько десятков камер, которые мы раскидали на местности. Это позволяет нам надеяться, что мы не получим удара в спину или других неожиданностей. На учениях она неоднократно предупреждала нас о противнике сзади. В горячке схватки иногда забываешь оглядываться. Бий У способна растраивать внимание сразу на три картинки, и потому незаменима для такой деятельности. Сейчас она клала Суэви на тележку стоунсенса. Новички завидным строем потопали на юг, сгибаясь под тяжестью своих пушек. Хорошо, что я настоял на том, чтобы все всегда ходили с оружием. Ребята даже в туалет с ним ходят, но теперь мы не оказались застигнутыми врасплох.
– Коммуникаторы держать включенными! И земные тоже! – заорал я вдогонку Птитру и Грумгору. Те полезли на пояс, включать земные коммуникаторы, которые мы в нарушение политики Богини до сих пор таскаем с собой. Она нас о них не спрашивала, а мы не говорили. Несколько раз они нас выручали. Та техника, которую нам выдали у Богини, конечно, превосходит земную по технологиям, но только она имеет отвратительную особенность иметь свой характер. В самый неподходящий момент она может выключиться с приветом, взять хотя бы тот случай на грозовой планете Маутии. В самый необходимый момент коммуникаторы взяли и выключились. Им, видите ли, не нравится электромагнитная обстановка, разряды слишком сильные. Если бы не земные коммуникаторы, мы бы тогда потерялись в грозе.
Фиу ссадил меня перед нашей северной баррикадой, прямо около начала извилистого прохода между камнями. Перед проходом мы намеренно раскидали несколько крупных камней, чтобы было где укрыться от атаки стрелами и для прочих надобностей. Глайдер начал набирать высоту. Мы превратили его в подобие штурмовика, привинтив с обеих сторон пушки Фиу и Суэви. Полноценного штурмовика из глайдера не получилось, он не может наклоняться по тангажу. Фиу сможет попасть в цель, только находясь под определенным углом над ней, но и это уже хоть что-то.
Я посмотрел в сторону пустыни и понял, что мы провалили задание. Со стороны пустыни надвигалось несколько тысяч всадников, сплошное пылевое облако закрыло весь горизонт. Похоже, они собрали всех воинов всех племен пустыни. Пришел доклад от Грумгора, он докладывал, что на них также надвигается огромный отряд. Я поручил Птитру заглянуть к верховному жрецу и передать, что мы, скорее всего, не удержим оборону и что ему лучше грузить деньги на корабль. Птитр ответил, что уже грузят.
Я приказал быть готовыми к спешному отходу к храму. Там, постреливая из давно отрытых нор, мы сможем обороняться почти бесконечно. Облако пыли приближалось. Фиу на глайдере набирал высоту. Я включил пушку. Пушка отозвалась легким вибрированием.
И тут начался дерьмошторм. Пушка как-то странно пискнула и выключилась. Я попытался её включить снова – не включается. Я глянул вверх и увидел, как Фиу, как будто в
