века крупные сеньоры, желая поправить дела в принадлежавших им церквах, всё чаще возводили на епископские кафедры монахов из реформированных монастырей.
Направления перегруппировки
Наряду с политической раздробленностью и многообразием местных разновидностей обычного права наблюдалось и большое разнообразие условий обитания людей. Климат, образ жизни и территориальные особенности не меньше, чем самые различные обычаи, втиснутые в рамки римской общины, франкского или галльского племени, порождали региональное своеобразие, которое тут и там подчеркивалось своеобразием личности местного господина.
Отсутствие крупных политических образований придавало особое значение этому разнообразию. Германские короли возродили в X веке императорский титул, но он оставался всего лишь титулом. Мечта Оттона III о всемирной империи, которой он предавался около 1000 года, не имела будущего. Воспоминания о славных временах Карла Великого, породивших множество легенд, ничего не давали для решения актуальных проблем. Папство, долгое время поддерживавшее угасавшую Римскую империю и даже пытавшееся в IX веке подменить ее собой, в период с 950 по 1000 год само оказалось под властью германских королей, после чего стало вотчиной графов Тускуланских. На территориях бывшей Западной Римской империи еще хранили память о существовавшем с VI века «королевстве франков», которое с X века стало называться Французским королевством, передавая из поколения в поколение ощущение реальной, а не просто декларируемой связи между королем и страной. Однако даже если люди знали о существовании этого «короля», освященного Церковью, престиж которого заключал в себе нечто магическое, кто когда- нибудь видел его, помимо его непосредственных вассалов? Кому сумел он предоставить свою помощь? Его авторитет — пустая рамка, а королевство — бесформенная субстанция.
Тем не менее слабость короля, которой бароны пользовались в полной мере, никогда не вызывала иронии: со смешанным чувством смирения и высокомерия феодалы признавали в нем представителя власти, по природе своей отличной от их собственного господства. Возможно, это был единственный момент, когда влияние высшего духовенства могло затормозить политическую эволюцию в наметившемся направлении. Однако Церковь оказывала свое покровительство только новым королевствам, возникшим на периферии христианского мира у языческих народов, недавно принявших крещение (или, как в Испании, на отвоеванных у мусульман землях). Так, к 1000 году оформилось Польское королевство; Харальд Прекрасноволосый основал Норвежское королевство, Горм Старый — Датское, а Эрик Упсальский — Шведское, тогда как викинги, не желавшие подчиняться новой власти, заселили Исландию и вскоре добрались до Гренландии и Лабрадора. Другие скандинавы под именем варягов создали на Востоке Европы Киевскую Русь[7]. Тогда же оформилось Венгерское королевство, которое, соперничая с Венецией и Византией, распространило свое влияние вплоть до Хорватии и Далмации. К началу XI века этот процесс завершился, и очертания средневековой Европы приобрели завершенный вид.
Около 1000 года для Европы закончился продолжительный период отступления под натиском ислама и азиатских народов. Она перешла в наступление. На всех фронтах было остановлено продвижение ислама: в Испании, Южной Италии и с большим трудом на Востоке. В 1015 году пизанцы освободили от мавров (сарацин) Сардинию; в 1034 году они овладели Аннабой в Северной Африке и в течение некоторого времени тревожили, прибегая к помощи генуэзцев и моряков из Амальфи, портовые города Магриба. В 1091 году была отвоевана Корсика. Эпоха иноземных вторжений окончательно завершилась. Позже монголы и турки разбились о Европу, не сумев глубоко проникнуть в ее пределы. Эта экстраординарная стойкость, сохраняющаяся на протяжении вот уже десяти веков, несомненно, послужила одной из главных причин взлета европейской цивилизации, потеснившей, начиная с эпохи Великих географических открытий, прочие культуры.
В недрах самого христианского мира центробежные тенденции, распылявшие политическую власть и суверенные права, шли рука об руку с региональными перегруппировками. Психологической основой этого, видимо, служило некое еще весьма смутное этническое и, возможно, языковое самосознание. Географическое положение и экономические связи также сдерживали в пределах весьма обширных регионов процесс дробления, как, например, во Фландрии. Иногда какой-нибудь каролингской герцогской или графской династии удавалось распространить свое влияние на несколько сеньорий, и тогда возникало то, что получило название «территориальное княжество»: маленькое государство, более или менее искусственное, наложившееся на феодальный порядок, но не слившееся с ним.
Наиболее обширным среди таких государств во Франции было герцогство (латинские документы именуют его «монархией») Аквитания, сложившееся в начале X века. Оно представляло собой довольно рыхлое объединение под властью графа Пуатье сеньорий на территории, протянувшейся от Берри до Сентонжа и от Луары до Севенн. Предком этих герцогов был граф Гильом, женившийся в 935 году на дочери Роллона и тем связавший себя узами дальнего родства с семейством герцогов Нормандских. Самым могущественным около 1000 года было графство Фландрия, правители которого по женской линии происходили от каролингских императоров[8]. Обособленное по причине своего кельтского языка и крайне грубых нравов, герцогство Бретань всегда существовало на периферии Французского королевства, по ту сторону спорной пограничной полосы, время от времени подвергавшейся опустошительным набегам. Во второй половине X века род графов Блуа создал княжество, которому суждено было великое будущее: породнившись несколькими браками с королями Франции и даже потомками самого Карла Великого, этот амбициозный род приобрел ряд графств в регионе Труа, Mo и Провена, из которых сложилось графство Шампань, ставшее в XI веке одним из главных центров французской культуры. Оно включало в себя города Блуа и Шартр и соседствовало с графством Анжу — еще одной поднимавшейся феодальной державой.
Приняв в свои пределы Скандинавию на севере и области славян на востоке, христианский мир Европы готов был расширяться до самого края обитаемых земель: о бескрайних просторах Азии он имел тогда весьма смутное представление. Зато на южном и юго-восточном флангах он граничил с двумя другими компактными мирами, цивилизация которых в XI веке утонченностью образа жизни и развитием техники намного превосходила его собственную — Византией (которую тогда называли Романией) и исламским миром.
Управляемая твердой рукой императоров Македонской династии, Византия, находясь между Западом, переживавшим кризис роста, и разрозненными мусульманскими государствами, представляла собой единственную великую державу того времени. Имея процветавшие ремесло и торговлю, переживая расцвет интеллектуальной и художественной жизни, она, благодаря своему престижу и армии, доминировала на Балканах, в Малой Азии и Причерноморье. Византийская империя протянулась от Дуная до Евфрата, распространив свое влияние на итальянские города-республики и, на дальних восточных рубежах, на христианское государство Армению. Сознавая собственное культурное превосходство, византийцы высокомерно взирали на неотесанных жителей Запада. А между тем крах империи был близок — уже неудачная война против Болгарии, закончившаяся в 1019 году, возвещала ее распад. В 1055 году, после смерти Константина Мономаха, страна погрузилась в пучину политической анархии и гражданских войн. В 1071 году почти вся Малая Азия попала в руки турок-сельджуков, одержавших победу при Манцикерте. В период с 1062 по 1071 год нормандцы захватывали в Южной Италии один опорный пункт византийцев за другим, обрубая последние связи Византии с Апеннинским полуостровом. Банды нормандских наемников, служивших в византийской армии, принялись промышлять военным разбоем на свой страх и риск. Руссель де Байёль, один из военачальников императора Романа IV Диогена, выкроил для себя княжество в Галатии и даже осмелился в 1073 году поднять руку на Константинополь. Чтобы отбить его нападение, потребовались объединенные усилия василевса и турецкого султана Сулеймана. Последний незадолго до победы при Манцикерте основал независимый Анатолийский султанат, соперничавший с возникшим в 1055 году под эгидой халифата Багдадским султанатом и ставший зародышем будущей Османской империи. Этот новый
