кассу, по случаю торжества, более или менее значительную денежную сумму, чтобы оплатить расходы на церемонию. Фонды используются в соответствии с указаниями распорядительного комитета: так, к примеру, когда член корпорации заболевает и не в состоянии больше кормить семью, он получает известное пособие. Получает он пособие и тогда, когда оказывается в положении вынужденной безработицы. Наконец, корпорация берет на себя расходы по погребению своего члена, когда его семья не может оплатить похороны. Стало быть, имеется взаимное страхование против болезни, безработицы, крайней нищеты. Имеется также, что не менее важно, истинный дух солидарности, который проявляется во множестве случаев. Вот один из них: в месяц рамадан, когда руководство всех корпораций собирается на великое молебствие в мечети Эюба, оно же, разойдясь по своим служебным резиденциям, принимается за важное дело — распределение риса, купленного корпорацией, между нуждающимися.
Расходов из общей кассы требуют и другие церемонии. Каждая корпорация регулярно, с временным промежутком от одного года до нескольких лет, устраивает свой большой праздник, который развертывается на свежем воздухе в традиционных для подобных мероприятий местах — например, на лугах Кагитхане или Агачаири. Такие праздники длятся с неделю и более. Члены корпораций не только встречаются там для совместной молитвы и проведения прочих традиционных церемоний, но и демонстрируют гостям и вероятным покупателям свои ремесленные изделия или товары, на изготовлении которых или на торговле которыми корпорация специализируется. Эти празднества, очень важные в жизни корпорации, требуют значительных расходов, которые в большей своей части могут быть покрыты лишь за счет чрезвычайных взносов мастеров.
Еще более дорогостоящими бывают официальные церемонии. По случаям интронизации султана, обрезания принца, торжественного выступления в поход армии и пр. корпорации устраивают праздничные шествия, проходят в полном своем составе перед султаном, катят перевозные подмостки, на которых представлены лавочка или мастерская и люди корпорации, занятые своим родом трудовой деятельности. Одна такая сценка прекрасно описана Эвлийей Челеби{232}. Эти торжественные прохождения перед султанской трибуной стoят ремесленникам и торговцам очень дорого, так как сопровождаются поднесением даров султану и раздачей деньгами и натурой народу; к тому же корпорации соревнуются между собой в том, чья лавочка (мастерская) на колесах вызовет самое бурное народное одобрение. Конечно, и султан со своей стороны в знак своего удовлетворения преподносит главе каждой корпорации весьма весомый кошель, содержимое которого способно до известной степени пополнить сундук корпоративной кассы, совершенно опустошенный подготовкой к этому шествию. Иногда вместо денег корпорации получают дорогие подарки — например, блюдо или иные изделия из меди или серебра. Султанские дары помещаются в «сокровищницу» корпорации — конечно, навечно.
В контексте повествования обо всех этих празднествах и шествиях было бы не совсем точно говорить о корпорациях — речь идет о группах корпораций, так как каждая из корпораций в отдельности, за некоторыми исключениями (крупные оптовые негоцианты и коммерсанты, ювелиры и т. д.), не в силах выносить бремя подобных расходов. Зато объединение их в рамках временных или более длительных ассоциаций во многом помогает решить проблему. Это сплочение в группы отчетливо просматривается в описании Эвлийи Челеби. Можно даже думать, что упомянутые кассы взаимопомощи функционируют в масштабе не одной, а нескольких сгруппировавшихся корпораций. Группировки эти возникают, по всей видимости, между сходными по профессии или взаимно дополняющими корпорациями: так, между собой объединяются хлебопеки, мельники и торговцы солью; моряки, конопатчики, морские плотники и столяры, капитаны и негоцианты Черного и Средиземного морей; парфюмеры и дрогисты (торговцы москательными, аптекарскими товарами); различные строительные профессии; певцы, музыканты, танцоры и т. д.
Объединение корпораций в группы в значительной степени облегчается для некоторых из них топографической близостью. Сплошь и рядом лавки и мастерские корпораций, образовавших группу, размещаются на одной улице, даже на одном конце улицы, или же в одном квартале. И в нынешнем Стамбуле это историческое обстоятельство дает о себе знать двояко: оно проявляется, во-первых, в том, что ряд корпораций (медники и жестянщики, изготовители сундуков и т. д.) четко локализован по месту их работы, и, во-вторых, в топонимике улиц, особенно в районе Бедестана{233} . Такое сосредоточение преследовало двоякую цель: оно препятствовало незаконной конкуренции со стороны ремесленников и торговцев той же профессии, не входящих в соответствующую корпорацию, и в то же время облегчало контроль над деятельностью корпорации со стороны кадия и мухтесиба. В целом оно способствовало единству и сплоченности корпорации.
Эснафы всегда стараются защитить свои права и свои привилегии не только против незаконных поборов и вымогательств правительственных агентов, но и против поползновений других корпораций. Так, кожевенники в Едикуле противятся тому, чтобы шкуры животных, забитых в бойне, расположенной в их районе, распределялись между дубильщиками Касим-паши{234}. Последние, в свою очередь, требуют, ссылаясь на один правовой акт Мехмета Завоевателя, шкуры животных, забитых в Галате{235}. Несколько позднее кожевенники Едикуле протестуют против открытия дубильной мастерской в Енибахче и в Джибали{236}. Торговцы тканями, обосновавшиеся вблизи фруктового рынка, яростно противятся строительству кабачка перед их лавками. Свечные мастера жалуются на то, что некоторые мясники не только употребляют для освещения деготь, но и продают его. Сапожники из Ускюдара, традиционно пользующиеся правом продавать старые
Впрочем, именно к отстаиванию своих прав и сводятся все действия корпораций по отношению к правительству. При данном государственном устройстве не может быть и речи о претензиях эснафов на какую-то политическую роль: они далеки даже от мысли о поползновениях такого рода. В описываемую эпоху члены корпорации не могут даже и представить себе, чтобы их требования и протесты вышли за пределы чисто профессиональной деятельности и религиозной практики или имели целью защиту не только мусульман, но также христиан и евреев. Все же отмечено, что в течение XVII века люди стамбульских корпораций дважды поднимались против правительства: в 1651 и 1655–1656 годах. Однако и эти волнения носили чисто «профессиональный» характер. В 1650–1651 годах великий визирь Мелек Ахмет-паша велел начеканить большое количество низкопробной монеты, пиастров и акче, и обязал торговцев и ремесленников принимать и покупать ее по курсу венецианских цехинов и турецких золотых. Люди корпораций сначала отказались принимать плохую монету, а затем взбунтовались и добились отрешения Мелека Ахмет-паши от должности. Подобного же рода действия правительства спровоцировали мятеж янычар и восстание корпораций в 1655–1656 годах. Нужно, однако, констатировать: корпорации хотя и продемонстрировали свое недовольство самым энергичным образом, хотя и оказались способны к действиям, имевшим самое серьезное политическое последствие, тем не менее действовали всего лишь в русле своих профессиональных требований, не более того. Нет оснований говорить о пробуждении их политического сознания или о критическом осознании проблем, входящих в компетенцию правительства. Речь шла всего лишь о том, что люди корпораций почувствовали себя ущемленными в том, что дает им средства к существованию, а именно — в возможности по-прежнему заниматься своими ремеслами и своей торговлей. Остальное их не касалось{237}.
Торговцы
Стамбул — этот для своего времени огромный по численности населения город — являет собой полюс потребительского спроса, а следовательно, и торговли. Его необходимо постоянно снабжать массой разнообразных продуктов питания, а также сырьем и полуфабрикатами для местной ремесленной промышленности. Отсюда — уникальный по мощи поток ввозимых товаров при относительно незначительном экспорте.
