Когда же мужчина умолк, Бел еще какое-то время молчал, уставившись в небольшое окно, за которым уже начинался серый рассвет. Олея тоже не произносила ни слова - понимала, что сейчас не стоит лезть со своими вопросами в разговор мужчин.
- Где именно в вашей голубятне находятся те почтовые голуби, при помощи которых вы раньше отправляли донесения в Руславию? - Бел, наконец, повернулся к хозяину дома.
- Вы что, собираетесь…
- Что я собираюсь делать, вас касается не должно.
- Выслушайте меня, только постарайтесь сделать это спокойно: я не знаю, в чем именно тут дело, но за последние несколько дней меня несколько раз предупреждали о том, что ко мне могут придти гости с очень ценным грузом. Более того, мне было сказано следующее: если я помогу задержать вас, или же уговорю отдать груз…
- Я повторяю свой вопрос насчет голубей.
- Вы меня не дослушали!
- Все, что вы мне можете сказать, я хорошо знаю, или, скажем так, имею представление о том, какие блага могут наобещать мне в том случае, если я пойду навстречу неким требованиям. Чтобы раз и навсегда покончить с этим вопросом, я вам сообщаю: все это для меня совершенно неприемлемо. Вряд ли я услышу хоть что-то новое, так что не будем понапрасну терять время.
- А я хочу договориться. Вы можете убить меня, и, возможно, для такого, как я, это будет наилучшим выходом: знаете, мне до тошноты надоело жить под вечным приглядом стражников, и притом постоянно ждать, что к тебе на связь выйдет кто-то из тайной стражи Руславии, которого надо сдать… Конечно, арестовывают далеко не всех, за многими просто следят дальше…
- Ага, вы еще сделайте вид, будто не понимаете, что таким образом можно засветить всю разведывательную сеть в стране! Возможно, именно из-за вас в Байсине она раскрыта уже полностью! Это понятно даже малому ребенку, так что хватит толочь воду в ступе! Отвечайте на мой вопрос.
- Поймите, что для меня это последний шанс обрести свободу, а для вас возможность получить немалое богатство…
- Мне надоело повторять вам одно и то же! - теперь уже и в голосе Бела слышно раздражение.
- Я не буду вам отвечать! - едва ли не выкрикнул мужчина. - Или мы договариваемся, или…
- У меня есть еще один вариант… - чуть нахмурился Бел. - Вы помогаете нам переслать на родину донесение, и уходите вместе с нами. Обещаю, что дома учтут вашу помощь…
- Еще чего! - зло огрызнулся пленник. - Можно подумать, что за вами не пустят никакой погони! Да меня первого хлопнут в два счета… Оно мне надо? А голуби… Выбирайте сами, какие вам нужны.
- Ну, как вам будет угодно… - и Бел одним движением вновь засунул кляп в рот пленника и повернулся к Олее. - Побудь с ними, я вскоре вернусь. Надеюсь, что за это время негостеприимный хозяин сравнит все за и против моего предложения. Если же наш несговорчивый друг будет брыкаться, то ты знаешь, что делать.
Вернулся Бел не так и быстро, как обещал, почти через полчаса, причем заявился не с пустыми руками. Он нес с собой большую закрытую корзину, в из которой доносился постоянный шорох а то и птичье воркование, которое нельзя было перепутать ни с чем. Поставив корзину перед сидящим мужчиной, он поинтересовался:
- Ну как, подумали? Я забрал тех голубей, которых счел почтовыми… Э, да судя по тому, что вы стараетесь ухмыльнуться, здесь что-то не так?
Пленник согласно закивал головой и Бел, чуть нахмурившись, вновь вытащил из его рта кляп. Хм, а мужик-то выглядит весьма довольным. Интересно, с чего это он так радуется?
- Я даже смотреть не буду на тех голубей, что вы отобрали… - хмыкнул мужик, отплевываясь от налипших на язык ворсинок. - Не хочу, и знаете почему? Пусть даже вы сумели взять из моей голубятни именно почтовых, но не все из них полетят в Руславию. Несколько этих пташек, если их выпустить на волю, помчаться прямиком на ту голубятню, что находится в здании тайной стражи Байсина. Видите ли, обстоятельства бывают разные, и иногда они складываются таким образом, что…
- Скотина! - Бел резко приподнял со стула связанного мужчину, но тут же швырнул его назад. - Значит, так ты отправлял донесения наших агентов? Продавал на корню все и всех? Надо же, не боишься говорить об этом прямо! А тебе самому не кажется, что такие действия не очень похожи на утверждение, будто ты был вынужден предать своих только под давлением жестоких обстоятельств!
- Думай, что хочешь, только вот если ты их выпустишь, то половина моих почтовых голубей полетит в Руславию, а вторая половина - в тайную стражу Байсина. Это для тебя один голубь неотличим от другого, а я знаю каждого, можно сказать, в лицо. Или в клюв… Так что выхода у тебя нет…
- Это у тебя нет выхода… - Бел сжал мужчине горло и влил тому чуть ли не прямо в горло остатки жидкости из бутылочки, а затем вновь засунул кляп в рот дергающемуся пленнику. - Время поджимает, так что больше у меня нет времени на то, чтоб точить с тобой лясы. Запомни: отныне путь на родину для тебя точно закрыт. Оставайся здесь, только вот вряд ли хоть кому-то здесь ты будешь нужен - отработанный материал, как правило, идет в отвал.
Через минуту, прихватив с собой корзину с голубями (заодно Бел надел на себя и куртку хозяина - иначе никак, запачканный кровью рукав бросится в глаза любому), беглецы покинули дом. Вновь перелезть через стену при первых лучах утреннего солнца оказалось минутным делом, и, по счастью, в этот ранний час улица была пуста. Немного дальше им уже встретилось несколько работяг, которые, ежась от утренней свежести и еще не окончательно проснувшись, направлялись на работу.
- Бел… - негромко спросила Олея. - Зачем мы тащим корзинку с голубями, если половина этих птиц…
- Зато вторая половина полетит туда, куда надо! - отрезал Бел. - За нами и так идет охота, так что, по большому счету, эти птицы ничего не изменят. Стража Байсина и так знает как о нас, так и о том, что мы несем.
- А этот мужчина… Он жив?
- Ты хочешь спросить, не отравил ли я его? - чуть усмехнулся Бел. - Не беспокойся: это было все то же сонное зелье, хотя в какой-то момент я пожалел, что у меня под руками нет чего более убойного. Хоть тех же ножей с ядом…
В отличие от городских улиц, возле гостиницы и на рынке народу уже хватало. На длинных торговых рядах начинали появляться овощи, зелень и фрукты, выстраивались штабеля из мешков с мукой, продавцы тянули тяжело груженые тележки…
Начинали шуметь и в гостинице. Беглецы проскользнули в свою комнатку, где Бел, пристроившись за колченогим столом, что-то стал писать на узких ленточках. Заглянув через плечо Бела, женщина увидела, что он выводит всего лишь несколько цифр, причем на каждой из этих невесомых полосок были одни и те же значки.
- Что это? - не выдержала Олея, когда Бел закончил работу.
- Как было приказано, сообщаю домой, что нас надо встретить.
- Но тут же одни цифры!
- Кому надо, поймут… - Бел убрал полоски в карман куртки. - Оставшуюся в кувшине воду во фляжки налила?
- Да. Кстати, забери футляр с артефактами.
- Надо же, едва не забыл забрать их у тебя. Так что, идем?
- Да.
- Тогда пошли.
Когда беглецы вновь вышли в коридор, Бел враз превратился в человека, с трудом приходящего в себя после вчерашней веселой попойки. Походка, трясущиеся руки, несколько бессмысленное выражение лица… Любой, кто посмотрит на этого человека, будет уверен в том, что этому мужику еще долго надо приходить в себя после вчерашних возлияний. Даже хозяйка гостиницы, с которой Бел рассчитывался перед уходом - и та лишь хмыкнула, и несколько соболезнующее посмотрев на Олею, стоявшую рядом с тяжелой корзиной в руках. Ну, сочувствие сочувствием, а содрать пару лишних серебряных монет с мало что соображающего мужика она не забыла.
Бел изображал все еще не протрезвевшего человека вплоть до того времени, пока они не миновали
