исламским пророком.
— О, Алла! Да вас сегодня же ночью не будет. Ты понимаешь. Никто не простит что вы здесь. Аллах сегодня же уничтожит вас. — Старик плюнув в сторону командира, снял с головы папаху и в сердцах бросил ее на дорогу. Убирайтесь куда хотите, но здесь не будете.
Высказав все это, старец еще раз, подняв пылающие очи к небу, возопил: «О, Алла!», поднял папаху, резко повернулся и сел в коляску. Мотоцикл, презрительно фыркнув, обдал стоявших в недоумении на обочине военнослужащих и поехал в сторону небольшого села, расположившегося на отлогом склоне горы. Но даже сидя в коляске, старец продолжал потрясать клюкой и кричать какие-то, видимо сильные проклятья на родном языке.
Лейтенант стоял, потупившись, как школьник, не выучивший урок, у доски после учительской проработки. Вовка и Старый переминались с ноги на ногу и не знали, как успокоить лейтенанта. Вовке было жалко молодого командира. Судя по всему, этот вчерашний студент был не таким уж слабаком, как сейчас оказался. Просто он, будучи вероятно человеком интеллигентным (что впоследствии и подтвердилось), не был готов к словесным баталиям в наглости. Здесь нужен был бы мастер бандитских разборок «по понятиям», да где же его на войне возьмешь? Понуро побрели они обратно. Из офицеров на блокпосту был один этот лейтенант, и посоветоваться относительно такого щекотливого дела, ему было явно не с кем. Пока Вовка в своей, а Старый в своей палатках со смехом, как очередной анекдот, рассказывали обстоятельства переговоров, раздалась команда: «Выходи строиться!» О, как не хотелось покидать, только что обустроенные и протопленные палатки. Но, таковы уж тяготы и невзгоды службы, которые рекомендуют преодолевать солдатам, люди, сами их благополучно избегающие.
Микроскопическое войско построилось на берегу лужи. Лейтенант, стоя на льду, объявил всем, что они снимаются и переезжают к основной группе. Прямо сейчас. Все, грузиться. И побыстрее, уже темнеет.
О, с какой неохотой принялись бойцы разрушать только что созданный своими руками, со всей любовью уют. Ведь, говорили же им, что надолго здесь, вот и обустраивались от души. Теперь все рушить. С трудом разобрали палатки, печки то горячие, еще тлеют уголья. Все руки обожгли, пока их разбирали, да в золе перепачкались. Но собрались. Но погрузились, и уже в начавшихся сумерках, тронулись по проселочной дороге, в сторону, куда несколько часов назад отбыла основная часть группы.
Дорога проходила через разрушенную ферму. Посередине дороги, лежала давно сгоревшая башня танка. Колея огибала ее с обеих сторон. Чуть поодаль, в поле стоял на сорванных гусеницах тоже обгоревший, корпус несчастного танка. В полутьме он выглядел устрашающе, напоминая скелет доисторического чудовища. Наконец прямо посреди заснеженного поля показались боевые машины, уставившиеся стволами, как хоботами в разные стороны, и беспорядочно рассыпанные палатки. Вот и прибыли. Уже совсем стемнело. Не разжигая огня, лень было, просто воткнули колы и накинули брезент, так и заночевали. У Олега, механника-водителя страшно разболелся зуб. Бедолага мыкался по лагерю, в поисках обезболивающего. Наконец ему вкололи анальгин и еще с час поворочавшись, он наконец, погрузился в спасительный сон. Вовке стало искренне жалко его. «А ну и меня также прихватит, делать то что тогда? — думалось ему в ночи. — Слава Богу, свои больные перед отъездом вылечил, да поудалил, а все равно, кто знает, ведь уже полгода прошло? Как их тут лечить то?»
Утром он встретил Мишку. Тот похвалился своим новым жильем, что он сделал вместе с экипажем танка. Жилье и вправду было на славу. Просторная яма, покрыта добытым где-то шифером, в земле выкопаны удобные нары, печка, все аккуратненько. Мишка похвастал, что они нашли канал добычи водки, через местного фермера Саида, на земле которого они расположились. Гостеприимный поневоле, хозяин рад был взаимовыгодному сотрудничеству. А что впрочем, еще оставалось ему делать. Война войной, а жить и хозяйство вести надо. Саид, оказывается, сразу определил им постройки, которые можно ломать на дрова, а какие просил не трогать, взамен обещая всякую посильную помощь. Вовка позавидовал Мишке с его товарищами. У них будет, что иногда припить, а вот у них? К этому моменту уже стало ясно, что они снова, пренебрегая гневом Аллаха, возвращаются обратно в «кратер». Вовка тогда и предположить не мог, что им будут завидовать не только весь батальон, но и вся бригада, а пожалуй и вся группировка. Но об этом позже. А пока осквернители святыни возвращались обратно. На этот раз с ними ехал заместитель командира батальона и еще и еще трое офицеров. Видимо на лейтенанта особых надежд не возлагалось.
Пока палатки обустраивали по новой, на старых местах, то заприметили, что по дороге нет-нет, да проезжают машины. А раз так, то можно на водку что-то сменять. Каких-то конкретных задач командиры не ставили. Сам по себе вид их был крайне растерян. Судя по всему, о блокировании дороги речи не шло. Поговаривали и достаточно серьезно, что в Курчалое сосредоточена очень большая группировка и наши два блокпоста никакой угрозы для них не представляют. А тут еще сделали печальное открытие, что еды осталось от силы на один день. Еще тревожные слухи пошли из офицерской палатки, что разведка и танки, что колонну сопровождали до места, на обратном пути в засаду попали. Танку «яйца» оторвало миной, разведку вроде постреляли. В общем, колонны с едой в ближайшее время не предвидится. Получилось что- то похожее на окружение. Но разве солдат смотрит так далеко. Сегодня главное есть, а завтра — будет день, будет пища. И вот стали думать о пище. Решили идти на «большую» в самом прямом смысле слова дорогу. Предусмотрительный Вовка достал из своих бесчисленных запасов пару новеньких резиновых сапог, взятых им по какому-то наитию свыше. Это был самый ходовой товар для обмена с «чехами». Вот и пошел он со Старым на дорогу.
Наконец то появилась одинокая белая «копейка». Воины одновременно замахали руками. Машина нехотя остановилась и «чех» средних лет сидевший за рулем, недоуменно уставился на солдат. Весь вид его выражал одно: «Вот сколько ездил тут, ни разу никто не тормозил. А это что за чудо?».
— Здравствуй брат, — обратился к нему Старый. — Сапоги не нужны?
— Какие сапоги, — внешне равнодушно спросил водитель, но по глазам было видно, что наживку он зацепил.
— Резиновые, с нуля, муха не трахалась, — бойко затараторил Вовка, доставая из мешка пару сапог. — Во, гляди земляк, как раз по тебе.
— И сколько хотите? — не успели Вовка со Старым переговорить, как «чех» отрезал, — два литра хватит?
Такой удачи наши герои не ожидали. Они рассчитывали получить максимум одну бутылку, да и то готовы были еще в нагрузку сдать пару банок консервов. А тут целых два литра. Невероятная удача.
— Ну ладно, — важно произнес Старый, пытаясь не выдать радость от удачи, — так и быть, через сколько привезешь?
— Ну, минут за сорок, мотнусь в Курчалой.
— Ладно, мы здесь будем ждать.
Вовка со Старым, когда машина скрылась, переглянулись. Вот так да, только вышли на дорогу и уже такое везенье. Что же дальше то будет?
— Слышь, Вов, а чего еще толкнуть можно? — спросил Старый.
— Ну не знаю, может ОЗК, у меня один есть. А так, жратвы у нас по нулям. Патроны опасно, да и вряд ли денег много получим.
— Вов, а давай насчет патронов спрошу. Просто так, интересно, сколько предложат. — Осторожно начал прощупывать почву Старый.
— Да спросить то можно, за спрос деньги не берут, только опасно. Случись что «чехи» молчать не станут, сразу скажут, кто продал.
— Да нет, я просто спрошу.
Они еще раз переглянулись и стало ясно, что мысль сделать деньги из ниоткуда теперь не оставит их. Морально-этическая сторона вопроса их не интересовала. Вовка не раз видел, как на блокпостах, подобно этому, на продажу шло все. Так меняли гранату за две бутылки водки, правда, не особо часто. Старый и сам наверняка был в курсе всех этих дел. А Олег, тот самый их «механ», тут без комментариев.
«Чех» вернулся не через сорок минут, а раньше. Привез все как обещал. Старый стал к нему с вопросами подходить.
— Слушай, а патроны, гранаты нужны?
