– Сам не понимаю, Стас, но согласен, что-то идет либо не по плану, либо по какому-то чертовски коварному и хитроумному варианту.
– Что делать будем? Не ждать же действительно, пока духи отстреляют все, что у них есть? А Абдель тем временем ломанется в какой-нибудь подземный ход! Эта крыса везде имеет норы.
– Но и штурмовать здание в таких условиях мы не можем!
– Почему? Отвлеките духов на себя. Как только они хоть частично переведут огонь на склон, мы прорвемся в здание. Закидаем первый этаж гранатами и прорвемся. А там, внутри, разберемся!
– Хорошо! Мы открываем массированный огонь по резиденции, а ты давай в дом! Другого выхода у нас нет! Флинта предупреди, чтобы сидел, где сидит, он на прицеле. Дернется в сторону, получит пулю!
– Передам! Работаем!
Склон взорвался автоматно-пулеметными очередями. Офицеры подгруппы Вьюжина, в отличие от боевиков Абделя, стреляли не наугад, они били по точно определенным целям. Обнаружить цели не составляло труда, так как бандиты вели огонь, не скрываясь в окнах. В результате обстрела с перевала защитники резиденции были вынуждены перенести огонь на склон. Что и требовалось группе российского спецназа.
Мамаев, предупредив Флинта, приказал своим подчиненным, совершив бросок к зданию, уйти в мертвую для обстрела из дома зону. Они уже перемахнули через препятствия, когда до Вьюжина вдруг дошло, почему люди Абделя повели себя таким образом.
Он крикнул в эфир:
– Мамай! Назад!
Не понявший приказа, но все же привыкший исполнять распоряжения старших и умевший быстро перестроить подразделение в ходе боя, Мамаев немедленно среагировал на приказ Вьюжина, продублировав его:
– Группа! Стой! Быстро на исходную.
Секунды понадобились, чтобы Мамаев, Лебеденко и Дубов остановились. Это спасло им жизнь. Раздался мощный взрыв, от которого спецназовцев бросило на камни.
Мамаев обернулся и увидел разлетающееся кусками камня, древесины, фрагментами человеческих тел здание резиденции Абделя. Чудом офицеров не прибило кусками бетона и бревнами. А вот Флинту не повезло. Он в момент взрыва высунулся из-за укрытия посмотреть, как развивается атака русских, и получил в глаз железный костыль, пробивший череп наемника и мгновенно убивший его. Как только осыпалось здание, Мамаев поднялся. На месте резиденции высилась голая скала. Повсюду валялись останки дома и людей. Неглубокая воронка указывала на то, что усадьбу взорвали зарядом направленного действия. Большое количество взрывчатки было заложено на первом этаже здания, которого больше не существовало. По Мамаеву никто не выстрелил. Да и Вьюжин с карниза сообщил, что не видит стрелков в кишлаке. Все они остались погребенными под обломками дома или разбросанными по частям вокруг них.
Капитан спросил майора:
– Игорь! Как ты, черт возьми, просчитал взрыв?
– По тому, как вели огонь обороняющиеся. Так отстреливаются только смертники. Но кто-то очень внимательно следил за твоей подгруппой. Когда вы рванулись к дому, он, выждав время, необходимое вам для того, чтобы проникнуть внутрь здания, подорвал его! Кто это мог быть?
– Абдель?
– Или кто-то из его помощников. Но явно не самоубийца! Возьми под контроль территорию, мы спускаемся к вам!
Вьюжин передал приказ своей подгруппе на спуск. Вскоре «Стрела», разбитая ранее на две части, воссоединилась.
Мамаев указал на груду камней:
– Там – Флинт! Костыль пробил ему череп!
Майор кивнул:
– Видел! И какого черта он высунулся? Впрочем, Харт получил то, что заслужил, а мы избавились от необходимости тащить его с собой.
– Да! Но кто же подорвал дом? И куда этот подрывник делся?
Раздался крик Лебеденко, начавшего обследовать место взрыва:
– Командир! Мамай! Тут дух живой!
Вьюжин встрепенулся:
– Где?
– Да вот, лежит передо мной, заложив лапы за голову.
– Он ранен?
– Нет!
– Так, тащи его сюда!
– Понял!
Старший лейтенант пинком заставил афганца подняться. Им оказался помощник Абделя. Но выдавать себя душман не собирался. Его в данной ситуации мог опознать лишь Флинт, но тот вовремя получил кусок железа в надменную лощеную рожу. Поэтому Талбок решил свалять дурачка. Играть он умел, но никогда не сталкивался с российским спецназом. Слышать слышал, но вот так вплотную не сталкивался. Иначе не стал бы ломать комедию.
Лебеденко подвел пуштуна к Вьюжину.
Тот спросил на фарси:
– Кто ты?
Помощник Абделя поклонился.
– Не карай меня, воин. Я, клянусь всеми святыми, был здесь всего лишь рабом.
– Где здесь? В усадьбе Абделя Аль Яни?
– Да, господин! Именно так звали хозяина, будь проклято его имя! Он сначала забрал к себе мою жену, потом дочь, сына заставил воевать против американцев. В первом же бою сына убили.
Лебеденко, внимательно следивший за бегающими, хитрыми глазками Талбока, поинтересовался:
– Чем же ты заслужил такую немилость Абделя?
– Тем, что не хотел воевать!
Вьюжин отстранил старшего лейтенанта.
– Как тебя зовут? Где ты жил до того, как попал к Абделю? Что стало с твоей женой и дочерью?
Талбок вздохнул:
– Зовут меня Али Кархан. Жил с семьей недалеко от Баграма, в небольшом кишлаке Зекиль, сейчас его уже нет. Абдель уничтожил кишлак. Наши мужчины отказались служить ему. Вот он и наказал нас.
Лебеденко прервал пуштуна:
– Ты еще слезу пусти, абрек!
Вьюжин строго взглянул на подчиненного:
– Лебедь! Прекрати!
– Да что прекрати, вы посмотрите, во что одет этот раб! Такую одежду носят зажиточные афганцы.
Талбок бросил злой взгляд на Лебеденко.
Тот сказал:
– Ты глазками-то не стреляй, а то так стрельну, позвоночник в штаны осыплется!
И вновь Вьюжин вынужден был приструнить Лебеденко, хотя тот проявил бдительность. Впрочем, и сам Вьюжин не верил афганцу, оценив его одежду.
– Лебедь! Заткнись! Или отправлю куски духов в кучу складывать!
– Ага! Уже! Но ладно, ладно! Только п...т этот дух, зуб даю! Косит под жертву! Отдайте мне его, и скоро узнаем, кто он и что он!
– Помолчи!
Вьюжин повернулся к афганцу:
– Значит, ты Али Кархан из кишлака Зекиль, что недалеко от Баграма?
– Да, господин!
