Давно уж он убедился, что сердце мо„ перестало биться ураганно, а вс„ сидел, держа меня за руку.
– Мой мальчик! – тихо сказал он. – Мы только вступаем на путь испытаний, а тебе кажется, что ты страдаешь целый век. Неужели вс„, что свалилось на тебя так неожиданно, принесло и приносит тебе лишь горе, заботы и страданья? Представь, что ты был бы вполне благополучен и счастлив возле брата, что вс„ бы шло нормально. Разве ты встретил бы Али, и Флорентийца, и сэра Уоми? Разве ты узнал бы, что существуют не только обыватели, ищущие для себя одних лишь земных благ? Что есть и люди, воплотившие в себе дух, как огонь творчества сердца, как вечную деятельность любви и мира на общее благо? Взгляни в сво„ сердце сейчас и осознай, как расширились его границы по сравнению с прошлым! А если бы ты мог заглянуть в сердце Флорентийца, – какую мощь красоты ты увидел бы! Каким светом и очарованием показался бы тебе твой летящий день в его присутствии! Счастье человека зависит от силы его души; от той высоты, которой он способен достичь. Если в тебе звучит чувственный голос крови и плоти, – твои мечты не поднимаются выше слоя физических тел, прекрасных и желанных. Но если мысль увлекает тебя в пределы любви духовной, ты слышишь, как звучит сердце другого человека; и созвучие ваше складывается по силе тех вибраций, что шл„т мощь твоего творящего сердца. Мчись мыслью к Флорентийцу. И если ты сможешь постичь величие его мысли и духа, то его любовь будет в силах ответить и твоей любви, и запросам твоей мысли, и творчеству твоего сердца. И чем естественнее ты будешь лететь к нему своими мыслями, чтобы слиться с его высоким уменьем жить в простой доброте каждый день, чем спокойнее будешь при всех обстоятельствах жизни, при всех опасностях е„, – тем легче ему будет соединиться с тобой.
Я не вс„ понимал из того, о ч„м говорил мне И. Многое казалось неясным, иное невозможным; но спрашивать я ни о ч„м не хотел.
Распоряжению И. – лежать на палубе – я охотно подчинился, потому что мне не хотелось никого видеть, а книги брата звали к себе. Верзила устроил меня великолепно. И. сел подле писать письма; я обложился книгами и .. заснул.
Дальше мы шли безо всяких приключений. Прощанье с капитаном было трогательным и расстроило меня до слез. Он подарил мне свой портрет в чудной рамке, оставил свой лондонский адрес и сказал, что утром зайд„т к нам в отель и побудет со мною, пока И. займ„тся делами. Мы горячо обнялись, и с помощью верзилы я стал спускаться по трапу одним из последних.
ОГЛАВЛЕНИЕ Об авторе Глава I. У моего брата Глава II. Пир у Али Глава III. Лорд Бенедикт и поездка на дачу Али Глава IV. Мо„ превращение в дервиша Глава V. Я в роли слуги- переводчика Глава VI. Мы не доезжаем до К.
Глава VII. Новые друзья Глава VIII. Ещ„ одно горькое разочарование и отъезд из Москвы Глава IX. Мы едем в Севастополь Глава X. В Севастополе Глава XI. На пароходе Глава XII. Буря на море Глава XIII. Незнакомка из каюты 1 А Глава XIV. Стоянка в Б. и неожиданные впечатления Глава XV. Мы плыв„м в Константинополь
К. Антарова. Две жизни. 1. (Часть 1, том 2)
Продолжение оккультного романа, весьма популярного в кругу людей, интересующихся идеями Теософии и Учения Живой Этики. Герои романа – великие души, завершившие свою духовную эволюцию на Земле, но оставшиеся здесь, чтобы помогать людям в их духовном восхождении. По свидетельству автора – известной оперной певицы, ученицы К.С.Станиславского, солистки Большого театра К.Е.Антаровой (1886-1959) – книга писалась ею под диктовку и была начата во время второй мировой войны.
ЧАСТЬ I
ГЛАВА 16 В КОНСТАНТИНОПОЛЕ Поздний вечер в Константинополе просто ошеломил меня. Необычный говор, суета, мелькание фесок и гортанные выкрики, пристающие со всех сторон посыльные из отелей, мелькание невиданных мною чудных фиакров – и я совершенно одурел и, наверное, потерялся бы, если бы не увидел Жанну с детьми в сопровождении доктора и двух итальянок, которых встречали их сановитые родственники, – все они ждали на берегу.
Жанна поспешила мне навстречу, ласково прося И. разрешить ей ухаживать за мной, пока я болен, и хотя бы этой ничтожной услугой отплатить нам за вс„.
Я рассмеялся, ответив, что совершенно здоров и только из любви и уважения к И. подчиняюсь его распоряжениям, разыгрывая из себя мнимого больного.
Тут итальянки познакомили нас со своими родственниками, и важный посол предложил И. поместить меня в его тихом доме. Но И. отказался категорически, уверяя всех, что мне даже полезен шум и не следует только много двигаться.
Высказав сожаление, итальянки простились, обещая назавтра навестить нас в отеле.
Мы шли все вместе с Жанной и детьми пешком, очень медленно, но совсем недолго. Турки поджидали нас у подъезда отеля, где уже были заказаны комнаты.
Только тут я заметил, как осунулась и изменилась Жанна. На мой вопрос, что е„ печалит, она прошептала:
– Я пережила такой страх, такой страх, когда вы болели, что и теперь ещ„ не могу опомниться и часто целыми часами плачу и дрожу.
– Вот видите, как пагубно действует страх, – сказал ей И. – Я ведь неоднократно говорил вам, что Л„вушка выздоровеет. Теперь он здоров, а вас прид„тся ещ„ полечить, прежде чем устроить на работу.
– Нет, уверяю вас, нет. Я могу завтра же приступить к работе. Только бы знать, что Л„вушка здоров и весел, – ответила Жанна.
Мы разошлись по своим комнатам. Я сердечно поблагодарил верзилу. И. хотел щедро наградить его, но благородный парень не взял никаких денег. Он успел привязаться к нам и теперь просил разрешения наведываться, пока пароход будет в ремонте.
Как я ни хотел уверить себя, что вполне здоров, однако разделся с трудом; и вс„ снова поплыло у меня перед глазами.
Долго ли спал – не знаю; но проснулся от голосов в соседней комнате. Взглянув на часы, я убедился, что проспал раннее утро, было без малого десять. Стараясь бесшумно одеваться, я неловко задел стул, и И. тотчас открыл свою дверь, спрашивая, не упал ли уж я.
Убедившись в мо„м полном благополучии, он предложил выпить кофе на балконе в компании капитана. А затем позавтракать в обществе Жанны, молодого турка и капитана, пока он, И., будет хлопотать об устройстве Жанны.
Я понял, что И. не хочет говорить в присутствии капитана о том, ради чего, собственно, мы здесь оказались. Но я не сомневался, что он ш„л справляться о брате.
Оставшись вдво„м с капитаном, я имел больше возможности убедиться, как разносторонен и образован этот человек. Мало того, что он повидал весь земной шар, совершив кругосветное плавание несколько раз; он знал характерные стороны жизни каждого народа и говорил почти на всех языках. Необыкновенная наблюдательность и чисто морская бдительность, выработанная ожиданием внезапных сюрпризов вероломного моря, приучили его наблюдать за людьми и почти безошибочно понимать их. Я был пораж„н, как метко и тонко охарактеризовал он И., как угадал некоторые черты моего характера. А Жанна, по его мнению, находится сейчас на грани психического заболевания в результате перенес„нных ею потрясений.
– Женщина, – сказал он мне, – в минуты величайшего горя редко способна оставаться одна. Она, сама того не сознавая, тянется к человеку, оказавшему ей внимание, чтобы хоть немного притушить раздирающее е„ горе от потери любимого. И мужчине, честному джентльмену, следует быть крайне осторожным в своих словах и поступках. Не раз я видел, как утешающий женщину мужчина попадал в безвыходное положение. Она обрушивалась на него всей тяжестью своего страдания и привязывалась так крепко, что приходилось либо жениться, либо бежать, причинив ей новое страдание.
Я ощутил боль. То же или почти то же говорил мне И. Я невольно примолк и подумал, как трудно мне ещ„ разбираться в человеческих чувствах, и то, что кажется мне простым, на самом деле таит в себе острые шипы.
Капитан вызвал метрдотеля, заказав тонкий французский завтрак, более похожий на обед, и велел украсить стол розами, а я попросил только красные и белые.
К часу дня стол был сервирован, я написал Жанне записку, прося пожаловать на завтрак. Через несколько минут раздался стук в дверь, и тонкая фигурка Жанны в белом платье обрисовалась на фоне т„много коридора.
Я встретил гостью у самого порога и, поцеловав ей ручку, пригласил к столу. Я ещ„ не видел Жанну такой сияющей, розовой и вес„лой. Она сразу забросала меня вопросами, и я не знал, на какой из них отвечать.
– Я так рада, так рада этой встрече. Мне надо тысячу дел вам сказать и ещ„ тысячу спросить. И вс„ никак не получается такой возможности.
– Позвольте вас познакомить с моим другом, который известен вам как капитан, но вы не знаете, что он удивительный собеседник и очаровательный кавалер, – сказал я, воспользовавшись паузой.
Жанна так неотрывно глядела на меня, что даже не заметила капитана, стоявшего в стороне, у стола. Капитан, улыбаясь, подош„л к ней и подал ей белую и красную розы. Наклонясь к е„ руке, он приветствовал е„, как герцогиню, и, предложив руку, пов„л к столу.
Когда мы сели, я не узнал Жанны. Лицо е„ было сухо, сурово; я и не предполагал, что оно может быть таким.
Я растерянно посмотрел на капитана и вконец расстроился. Но на его лице я не проч„л ровным сч„том ничего. Это тоже было новое для меня лицо человека, воспитанного, вежливого мужчины, выполняющего свои светские обязанности за столом. Лицо капитана улыбалось, его ж„лтозолотые кошачьи глаза смотрели добродушно, но я чувствовал, что Жанна скована его светскостью и не может выйти из рамок, заданных капитаном.
Все е„ надежды повидаться со мной наедине и сердечно поделиться мыслями о новой жизни разлетелись в присутствии чужого человека; да ещ„ такого важного, в ореоле мощи и власти, каким окруж„н всякий капитан в море.
Односложные ответы Жанны, е„ нахмуренный вид и дурная воспитанность превратили бы всякий завтрак в похоронный обед. Но сказалась выдержка капитана, а его мастерская речь заставила меня смеяться до слез. Жанна с трудом воспринимала юмор; но вс„ же к концу завтрака стала проще и веселее. Капитан, извинившись перед нами, отправился заказывать какой-то особенный кофе, который мы должны были пить из специальных чашек на балконе.
Воспользовавшись минутой, Жанна сказала, что вечером у не„ состоится свидание с другом турка, который предоставит ей магазин с приличной квартирой на одной из главных улиц, чтобы открыть шляпное дело. Она снова и снова говорила, что приходит в ужас от одиночества и страшится за судьбу свою и детей.
Я успел только сказать, что И. никогда е„ не оставит, что мы – е„ друзья навсегда, где бы мы ни находились. Но я мало успел, утешая е„, потому что боялся сказать что-нибудь неловкое.
Возвратившийся капитан прин„с нам чудесные апельсины, вскоре появился и знаменитый кофе. Но Жанна сидела как в воду опущенная и ушла, отказавшись от фруктов. Я упросил е„ отнести детям по апельсину, но предложенные капитаном цветы она оставила на столе.
Проводив Жанну и возвратясь на балкон, он взял обе розы, вдохнул их аромат и, рассмеявшись, сказал:
– Нечасто мне приходилось терпеть поражения на дамском фронте. Но сегодня не только я, но и мои цветы потерпели фиаско.
– Я совсем расстроился, – ответил я ему. – Даже голова разболелась. Почему-то я думаю, что бедняжка теперь плачет. И право, мне очень жаль, что я бессилен ей помочь.
– Не в тво„м бессилии дело, а в отсутствии образования и воспитания, которые могли бы помочь женщине в тяжкий час испытаний. Ей бы стать женщиной-героиней, а она пока только жена, только матьобывательница. Е„ борьба за собственное счастье, за личную жизнь будет ужасна. Пока она не откажется от любви для себя и не начн„т жить для детей, – она пройд„т ад. Вот этому-то е„ страданью я и поклонился так низко сегодня, – задумчиво сказал капитан.
– Неужели тот, кто любил однажды, любил до самозабвения и потерял рай сердца, должен вновь искать его? Мне почему-то думается, что, любя однажды всем существом, я не мог бы больше приблизиться ни к одной женщине, – возразил я.
– Не мне судить. Я прожил уже половину жизни, быть может большую. И я не знал ещ„ такой минуты, когда мне захотелось бы воскликнуть: «Мгновенье, остановись!» Я слишком наблюдал людей, одержимых страстями, неспособных владеть собой – и всюду одни только страдания.
